Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

– Нет, – выпалил он.

Мастер обернулся.

– Вы что-то сказали?

– Сказал, – просипел Штайнберг, давясь от страха, – я никогда так не поступлю! Они мои работники, но не рабы, ясно вам? Я с ними договор подписывал! И ни один из моих работников не заслужил такой… такой штраф! У нас тут капитализм, а не феодальная система трех сословий! Рыночные отношения, слыхали про такое понятие? Законы рынка! Сначала свое дело откройте, а потом указывайте, как мне управлять МОЕЙ фабрикой! – кричал он, подстегивая себя с каждым словом, пока не оставил позади и страх, и осторожность, и вообще все чувства, кроме беспредельной, полыхающей ярости. – Двадцать лет вы измывались надо мною. А теперь решили, что я предам своих детей? Ненавижу вас, ненавижу, ненавижу!

Молчание звенело, как гонг. Опомнившись, фабрикант пошатнулся и, не подхвати его Готье, без чувств рухнул бы к ногам Виктора. Мастер сокрушенно покачал головой. Ну что за бестолковая семейка! Из тех олухов, которым дай моток пряжи, так вместо того, чтобы связать из нее свитер, они совьют себе удавку.

– Изабель, не хочешь поиграть с нашим гостем?

– Что я должна сделать? – вскинулась она.

– Покажи герру Штайнбергу что-нибудь занимательное.

Конечно, Изабель устала. У нее уже голова кружилась от усталости – ну или той вазы, которой некий злоумышленник ударил ее по затылку. Но Виктор так нуждается в ней! Да и остальным следовало показать, что она еще на что-то способна.

«На колени», – скомандовала она, и Штайнберг, не в силах противиться ее цепкому взгляду, встал перед ней на одно колено. Он тоже устал. Теперь, когда их лица были на одной высоте, вампирша положила руки ему на голову и пристально посмотрела в глаза. И улыбнулась.

«Это совсем не больно. Поначалу».

А потом…

…Солнечные лучи проникали через кисейные занавески детской. Где-то за окном лениво чирикали птицы, разомлевшие на солнце, и погода была отличной, самой лучшей для прогулки. Нужно попросить няню приготовить коляску, подумал Штайнберг, стоя на пороге. Берта любит такие прогулки, ее щечки всегда разгораются, а губки лепечут веселую бессмыслицу. Тихо, чтобы не разбудить дочку, он прокрался в детскую. Посмотрел на ее колыбель под кружевным пологом. Колыбель была дорогущая, из красного дерева. Именно поэтому он не сразу заметил темную жидкость, которая переливалась через край и тонкими струйками стекала по бокам, образую огромное алое пятно на бежевом ковре. И тогда он понял, что не уберег ее, и закричал, и уже не мог остановиться.

Заря занималась на небе, когда билетер на железнодорожной станции города Арада забрался в свою будку и, кряхтя, отворил оконце. К нему сразу подступили двое – молодой человек в помятом фраке и девушка в ярко-красном, совершенном неуместном в утренний час платье.

– Два билета до Пешта, – потребовала девица.

– Десять флоринов.

Застигнутый врасплох, билетер скосил глаза к переносице, куда уперлось тупое лезвие ножа для масла.

– Чистое серебро, сами поглядите, – сказала девица, положив нож перед ним.

Для верности она добавила чайную ложку.

В гостиной было темно из-за опущенных штор и душно из-за густого табачного чада. Махнув рукой на приличия, отец Штефан не только разрешил гостям курить, но и сам попыхивал трубкой. Но блестящие идеи их все равно не посещали. Заметно было, что темнота действует на крестьян угнетающе, навевая воспоминания о прошедшей ночи.

– Может, того, к властям обратиться? – послышалось неуверенное предложение.

Остальные крестьяне, набившиеся в домик священника, посмотрели на говорившего как на браконьера, который решил зайти к леснику за разделочным ножом. Если вампиров можно отпугнуть с помощью того же чеснока, то власти и чесноком не побрезгуют. Заберут вместе с прочими припасами.

– Ну, так соберем скарб и уедем отсюда, – предложил унылого вида мужик с обвислыми усами. – У меня ребятня мал мала меньше, что же, дожидаться, когда их вурдалаки загрызут?

Выслушав пессимиста, односельчане чуть не подавились трубками.

– Ишь чего захотел! – возмутился Габор. – Как говорится, поп в гости, а черти на погосте! Я-то уеду, а они мне красного петуха на двор пустят.

– А у меня корова вот-вот отелится!

– А урожаю пропадать, что ли?

Тут все как один посмотрели на графа, который молча сидел на клеенчатом диване и сосредоточенно смотрел на дым, вылетавший из трубки, словно надеялся прочесть в его контурах какое-то предсказание.

– Ваше сиятельство? – вежливо, но настойчиво позвал его Габор.

– Я думаю, – отозвался он.

Повеселев, мужики переглянулись. В интеллектуальных способностях графа никто не сомневался.

– А о чем, позвольте спросить? – поинтересовался священник.

Наблюдая за колечком дыма, граф поднял глаза к потолку.

– Анализирую крестьянские восстания. Почему они всегда терпят поражение. Причина заключается в отсутствии стратегии, тактики, тренировки, и подходящего оружия.

– А где нам сыскать енту самую стратегию? – раздался скептический голос. – В наших краях и цинкового ведра-то не найдешь, не то что такую мудреную штуку.

– Стратегия – это искусство ведения войны, – произнес граф внушительно. – Если уж вы решили остаться, я обучу вас боевым навыкам.

Крестьяне вновь приободрились. Глядя на их радостные лица, фон Лютценземмерн решил не напоминать, что сам он ни разу не бывал на поле брани, а стратегию использовал лишь для того, чтобы играть в шахматы с дочкой. Вся надежда на «Записки о Галльской Войне» Цезаря – книгу, которую граф неоднократно перечитывал, чтобы не позабыть латынь.

– А оружие? – засомневался трактирщик. – У меня, само собой, есть меч…

–… которым только ворон пугать. Вернее, смешить, – сострил какой-то весельчак, седой и красноносый, явно завсегдатай «Свиньи». Габор мысленно плюнул в его пивную кружку.

– Меч – это уже хорошо, – одобрил граф, – но должно же быть что-нибудь еще? Как насчет сельскохозяйственного инвентаря? Вилы, косы, серпы? Их тоже можно пустить в ход.

– Как раз с оружием я вам и помогу!

Собравшиеся обернулись к Леонарду, который замер в дверном проходе. На нем был некогда белый лабораторный халат, который теперь выглядел так, будто семья трубочистов передавала его из поколения в поколение. Помимо халата, в чемоданчике оказались запасные очки на резинке, чтобы случайно не слетели во время работы, и с дюжину пар перчаток. Юный вампир натянул сразу несколько. В одной руке он держал горшок с геранью, которая, видимо, пережила извержение Везувия. В другой он держал дохлую мышь.

– Ты нам поможешь? – недоверчиво переспросил отец Штефан.

– Ну да! А чем, по-вашему, я занимался все это время? – оскорбился юный Штайнберг.