Альберто Васкес-Фигероа - Карибы

— Как и я без тебя, Гуанче, — ответил тот. — Лишь вместе мы чего-то стоим.

И это была чистейшая правда, и потому однажды вечером, когда они сидели по своему обыкновению за шахматной доской и мирно курили у дверей хижины, наслаждаясь легким ветерком, приносящим запах манго и гуав, а Бернардино из Пастраны чуть замешкался, делая ход в ответ на простейший шах, глаза Сьенфуэгоса тут же наполнились слезами, а сердце разорвалось на кусочки — он понял, что его вечно всем недовольный товарищ по приключениям мирно уснул навсегда и больше уже никогда не станет ворчать, потеряв ферзя.

— Это ловушка, старик, — горько упрекнул его Сьенфуэгос. — Ты так поступил только потому, что знал — я вот-вот поставлю тебе мат.

Больше получаса он молча рыдал, не отрывая взгляда от дорогого морщинистого и бородатого лица, ставшего вдруг пепельно-серым, и в который раз в своей жизни Сьенфуэгос почувствовал себя совершенно одиноким, хотя сейчас, возможно, более одиноким, чем когда-либо, ведь он понимал, что потерял друга, на многие месяцы почти заменившего ему отца, человека, который был ему близок, как никто и никогда прежде.

Он поднял на руки усохшее тело, похожее на тело мальчика, и отнес его в темную чащу леса, где одними руками вырыл глубокую могилу и опустил в нее старика, а потом замаскировал ветками и листвой.

— Я хотел бы помолиться за твою душу, старик, — тихо прошептал Сьенфуэгос. — Но не знаю как, да тебе это и не нужно. Ты совершил в жизни так мало плохого, что с лихвой за это расплатился. Уверен, сейчас ты играешь в шахматы там, где никогда не проиграешь.

В конце концов он спустился к берегу и сел на песок, наблюдая, как первые лучи зари окрашивают в бледные цвета бескрайний океан, разделяющий его с любимой и родиной.

Во время одной из поездок на Кубу его превосходительство адмирала, вице-короля Индий, поразила странная болезнь, неизвестная даже непревзойденному доктору Чанке, штатному врачу экспедиции. Колумб, казалось, погрузился в глубокий беспробудный сон, ничего не чувствуя и никого не узнавая, что весьма нежелательным образом отразилось на строительстве новоиспеченной столицы Нового Света.

Колумба препроводили в спальню его каменного дворца, где он продолжал спать под неусыпной охраной брата и нескольких самых преданных царедворцев, а помещенный на церковной колокольне колокол с «Санта-Марии» снова и снова отбивал время — к величайшей радости туземцев, которые приходили из самых отдаленных мест с одной лишь целью: послушать мелодичные и совершенно новые для них звуки.

Необычно долгий и нелепый сон адмирала в конце концов привел к тому, что город охватило уныние, а мелкие группы дезертиров на свой страх и риск отправлялись исследовать новые земли, не полагаясь больше на исчезнувшего из виду вице-короля, и даже всегда преданный и бодрый Алонсо де Охеда решил предпринять ознакомительный поход, в полном соответствии с логикой военного.

Отобрав пятнадцать самых храбрых людей, он организовал разведывательную экспедицию вглубь загадочного Сибао, или «Страны золотых гор». О ней ходило множество легенд — якобы там столько золота, что оно валяется прямо под ногами. Экспедиция увенчалась тем, что спустя несколько дней они обнаружили высокое плато, посреди которого лежала благодатная долина с мягким климатом, глубокими чистыми озерами, густыми рощами, дружелюбными людьми и множеством ручьев с искрящимися на дне и посверкивающими на солнце золотыми песчинками.

Таким образом, подтвердилось то, что золото в Новом Свете действительно есть. Тем не менее, не подлежало сомнению — для того, чтобы его добыча начала приносить доход, а также окупила все колоссальные расходы, которые повлекла за собой столь далекая и сложная экспедиция, потребуется вложить немало труда и средств. Когда Охеда вернулся, чтобы уведомить об этом тяжело больного и изрядно разуверившегося в успехе адмирала, тот был глубоко разочарован тем, что не сможет переправить в Испанию огромные богатства, на которые так рассчитывали его благодетели.

Тем не менее, он приказал погрузить всех недовольных на одиннадцать кораблей, чтобы вернуть в Испанию и отвезти Их Католическим величествам письма, в которых адмирал умолял прислать провизию, лекарства и новых людей, более мужественных, чем вернувшиеся домой. В этом земном раю, самом прекрасном, какой только мог существовать на земле, предстояло наладить новую жизнь и добыть все сказочные богатства, несомненно таящиеся в его недрах.

В качестве компенсации того, что золота оказалось не так много, как ожидалось, адмирал послал их величествам кое-каких местных животных, а также предлагал развернуть охоту на карибов, поскольку ему слабо верилось, что эти племена когда-либо смогут избавиться от своих каннибальских привычек, но зато их можно выгодно продать в рабство, добыв таким образом для колонии средства к существованию.

А в это время Луис де Торрес, смотревший на ситуацию со свойственным ему скепсисом, с каждым днем все больше и больше убеждался, что у города Изабелла нет никакого будущего, а потому всеми силами старался убедить бывшую виконтессу де Тегисе вернуться в Испанию на одном из кораблей, поскольку даже ребенку ясно, что они никогда не найдут Сьенфуэгоса.

— Прошло слишком много времени, — заметил он. — А остров все же не настолько велик, чтобы Сьенфуэгос не мог нас найти. Все до последнего туземца знают, что мы здесь, а кое-кто из перебежчиков уже добрался до западных берегов, где нога европейца еще не ступала, — вздохнул он, и стало ясно, как искренен он в своем горе. — Я сам весьма сожалею, ибо люблю его, как сына, но все больше склоняюсь к мысли, что глупо тешить себя надеждами.

— Однажды я уже поверила, что он мертв, — прозвучал в ответ нежный голос немки. — И боль, которую я при этом пережила, была настолько глубокой, что я предпочту умереть, чем снова пройти через этот ад, — она улыбнулась своей безмятежной улыбкой, делавшей ее столь непохожей на всех остальных женщин. — Пусть пройдет хоть сто лет — каждый день я буду просыпаться в надежде, что наконец-то встречу его, прежде чем лягу спать, поскольку надежда мне необходима больше, чем воздух, вода и пища.

— Но это же нелепо!

— Нелепо было выбросить за борт мой брак, имя, честь и удачу, а теперь и иллюзии. Поймите же наконец, даже на смертном одре я буду надеяться, что он появится, возьмет меня за руку и поцелует.

Луис долго смотрел на Ингрид и наконец закрыл глаза и кивнул.

— Я вам верю! — сказал он. — Клянусь Богом, что верю вам, как бы нелепо это ни было! Я часто задаю себе вопрос: кто он, этот чертов Сьенфуэгос — самый везучий человек на земле, потому что вы его любите, или самый несчастный, потому что не может насладиться этой любовью.