Юлия Галанина - Волчий замок

Жанну сняли с седла сильные руки Жерара, и она с облегчением поняла, что одиночество ее закончилось.

— Как мне было плохо без тебя, Жерар, — жалобно призналась она. — Как плохо…

— Теперь я с вами… — шепнул Жерар.

Жаккетта, очутившись на земле, топнула ее ногой, словно проверяя на прочность, и с сомнением оглядела гостиницу.

— Тут мы точно в безопасности? А как оклемается Волчье Солнышко да опять своих собак по нашему следу пустит?

— При тех повреждениях головы и тела, что он получил, это вряд ли! — отозвался рыжий.

Он спрыгнул с коня и с наслаждением, до хруста в костях, потянулся.

— Эх, хорошо-то как! Ну что, маленькая, поняла, кто из нас выше, я или он?

— А вот что-то не пойму… — сказала, подозрительно глядя на него, Жаккетта. — Ты-то почему как огурчик? Ни царапины… Как такое может быть?

— Ты что, не разглядела, как бой шел? — удивился рыжий.

— Нет. Я с закрытыми глазами сидела.

— Ну вот, а ради чего я выказывал чудеса героизма? — возмутился рыжий. — Vixere fortes ante Agamemnona multi, sed omnes illacrimabiles urgentur ignotique longa nocte!

— Чего?

— А того, моя маленькая, что жили многие храбрецы и до Агамемнона, но все они, никому не ведомые и никем не оплаканные, скрыты от нас в непроглядном мраке забвения. Вот и сражайся ради прекрасных глаз, сил не жалей! А ты ничего и не видела!

— Очень интересно мне смотреть было, как он тебя в лепешку сомнет! — заявила Жаккетта.

— Обижаешь, маленькая. Ваш любезный гаремовладелец, конечно, опытный противник, но он слишком высоко ценит себя и слишком низко других людей. А это уже слабость. Я ведь большую часть своей жизни тоже не гладью вышивал. Кстати, о глади… Госпожа Жанна!

Жанна, тихо разговаривавшая с Жераром, недовольно посмотрела на рыжего:

— Я вас слушаю.

— Но после сегодняшнего турнира я могу рассчитывать на то, что вы вышьете мне персональное житие святого Иоанна? «Святой Иоанн бьется на турнире за прекрасных дам и торжество справедливости»?

Жанна отрицательно покачала головой.

— И не надейтесь! Далась же вам эта моя икона! Да после нее меня тошнит, как только я иголку с ниткой увижу.

— Вот так, по вашей милости, я и не останусь в веках подобно тем бедолагам, что были до Агамемнона и, никому не ведомые, скрылись от нас в непроглядном мраке забвения… — заявил рыжий. — Вот уж не везет так не везет!

— А почему мы стоим во дворе? — вдруг спросила Жаккетта. — Ночь на улице.

— Потому что нам хорошо! — мудро сказал рыжий. — Прекрасная госпожа Хабль аль-Лулу, окажите мне честь вступить вместе с вами под своды этого роскошного дома!

— А почему вы назвали госпожу Нарджис… то есть Жаккетту… почему вы назвали ее Хабль аль-Лулу? — немного ошарашенно спросил Жерар.

— А потому, друг мой, что это ее мусульманское имя! — сказал рыжий и, оставив недоумевающего оруженосца в полной растерянности стоять во дворе, повел Жаккетту в гостиницу.

Гостиница оказалась очень приличной. Жерар снял вполне роскошные апартаменты, состоящие из одной общей комнаты и трех спален.

Там и накрыли припозднившимся постояльцам стол.

Только сейчас Жаккетта осознала, что не ела со вчерашнего дня.

Со вчерашнего!!! Это же надо представить?!

Чуть позже выяснилось, что (к сожалению) на два глаза у человека приходится лишь один желудок…

Глаза у Жаккетты оставались еще голодными, но больше проглотить ни ложечки она не могла. Так и страдала, провожая печальным взглядом каждый кусок еды со стола.

За едой разговор зашел о дальнейших планах.

— Ну и куда мы сейчас? — спросила Жанна рыжего.

— В Ренн… — коротко сказал рыжий.

— Вы нас довезете? — обрадовалась Жанна.

— А куда же я денусь? — вопросом на вопрос ответил рыжий. — У вас, милые дамы, редкое свойство попадать в самые немыслимые ситуации. Буйных безумцев у нас в Европе, надо сказать, не так уж и много, во всяком случае, на каждом шагу не встречаются. Но вы ухитрились набрести на него просто безошибочно. Так что придется мне доставить вас до Аквитанского отеля, чтобы душа была спокойна.

— Спасибо! — благодарно сказала Жанна. — Но мы не виноваты, что виконт оказался безумным. В Риме он вел себя вполне прилично. И во время путешествия вместе с благодетелем тоже. Наоборот, я думала, что он очень скучный и добропорядочный.

— А знаете, что я вам скажу, госпожа Жанна? — вдруг усмехнулся рыжий. — Вполне возможно, что все эти приключения мы переживали напрасно. Надо было лишь подождать зимы.

— Ну и что бы произошло? — удивилась Жанна.

— У людей подобного склада, — хитро сказал рыжий, — всплески безумия приходятся как раз на весну и осень. Глядишь, к холодам он бы пришел в себя, стал нормальным человеком и отпустил бы вас с миром, да еще приплатил бы за причиненный ущерб. Разве я не прав? Снега надо было ждать.

— Он бы нас прекрасно уморил и до снега! — вмешалась Жаккетта. — Бегать от него по коврам довольно утомительно, да и подсвечники не везде стоят.

— Ты оборонялась подсвечником? — поднял бровь рыжий. — И успешно?

— Не знаю! — стянула с его тарелки аппетитный ломтик сыра (умру, а съем!) Жаккетта. — Я не успела его в ход пустить. Но треснула бы за милую душу! Там хороший подсвечник стоял, напольный, кованый. Не хуже протазана [19] Протазан или рогатина — копье с широким мечевидным наконечником. Использовалось для охоты на крупных хищников, таких, к примеру, как медведь. при нужде.

— Ну-ну… Таким грозным женщинам и спасители не нужны! — Рыжий выразительно проводил взглядом покинувший его тарелку сыр. — Удивляюсь, как вообще бедный виконт дожил до моего прибытия. Я его просто спас! Ведь на него то подсвечники готовят, но ногти ядом мажут. Кстати, маленькая, что ты ему сказала перед поединком? Он, по-моему, выехал на ристалище несколько растерянным, что и послужило одной из причин его поражения.

— Правду… — нехотя сказала Жаккетта. — Что я не госпожа Нарджис.

— Все понятно! — поднял руки вверх рыжий. — Такое с первого раза переварить трудно. Подложила, значит, виконту свинью!

К концу трапезы разморило всех. Сказались и сильная физическая усталость, и пережитое нервное напряжение. Жаккетта откровенно клевала за столом носом.

Но после ужина их еще ждала горячая вода в ванных, в полуподвале гостиницы, — преддверие чистой постели.

Боже, какое это было счастье — после сытной трапезы, наполнившей душу блаженством, смыть с себя дорожную грязь!

А потом расчесывать ко сну волосы, с каждым взмахом гребня прогоняя прочь все тревоги минувшего дня!

Полураздетая Жанна сидела перед зеркалом, Жаккетта снимала с кровати покрывало, когда в комнату без стука вошел рыжий.

— Сидите, сидите! — сказал он вскочившей Жанне.