Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]

— О Буало, наш самый желанный племянник! Проходи скорее в комнату, мы устали тебя ждать. Как ты доехал?

— Прекрасно, дорогие мои тетушка и дядюшка, — вышагивая по толстой ковровой дорожке к столу, постарался скорым ответом прекратить поток вопросов мужчина. — Как только русские полки покинули нашу страну, так сразу на дорогах Франции наступили тишина и спокойствие. Разбойничьи отряды куда–то исчезли как по команде.

Он поцеловал руку облобызавшей его в щеки и в лоб тетушке, затем обнялся с сияющим орденами, вышедшим из–за стола дядей. Отметил про себя, что носящий звание пэра Франции солидный родственник по прежнему полон сил и энергии.

— Я с тобой почти согласен, Буало, беременных женщин у нас и правда стало заметно меньше, хотя ограбить могут и сейчас. Тем более, что на страну надвигаются события, по значимости не уступающие тому жестокому времени, — засмеялся хозяин кабинета, он звякнул драгоценным металлом орденов и с откровенным восхищением отступил чуть назад. — Как ты возмужал! Кажется совсем недавно ты бегал под этим вот столом в клетчатых панталонах и с мягкими кудряшками по плечам, а сейчас при родовой шпаге гвардеец его величества короля Франции, несмотря на то, что на дворе господствует Вторая республика. Но вряд ли этот строй продержится долго, — с усмешкой добавил он. — Скоро он должен уступить место императорскому правлению. Об этом говорит все, в том числе волнения народных масс, недовольных порядками.

— Мне тоже кажется, что Франция до республики еще не созрела, — машинально трогая отмеченный именной надписью серебряный эфес, с улыбкой развел руками в стороны мужчина. — Время, дядюшка, оно бежит неумолимо. Спасибо Иисусу Христу и деве Марии, что оно пощадило вас, моих бессменных благодетелей, вы оба по прежнему хорошо выглядите.

— Ну что ты, Буало, мы все чаще просматриваем счета похоронного бюро, — отмахнулась старуха. — Не все же накопленное забирать с собой в могилу, надо хоть что–то оставить и своему потомству,

— Разве похоронные услуги так сильно подорожали? — расхохотался племянник. — Тетушка, я желаю вам прожить до ста лет и еще один год для того, чтобы успеть осмыслить прожитое.

— Прекрасное пожелание, — почмокал полными губами дядя. — Я бы тоже при случае не отказался его услышать.

— А я подарил тост вам обоим, дорогие мои родственники, я просто не мыслю вас одного без другого.

— Спасибо, наш милый племянник, мы этого не забудем.

Когда волнение встречи осталось позади и тетушка захлопнула за собой массивную дверь, дядя указал на старинный диван возле стены и пригласил родственника устраиваться на нем поудобнее. Он редко изменял привычке работать в кабинете в плотном турецком халате с широкими отворотами и в глубоких мягких тапочках, надвинутых на желтые шелковые чулки на ногах. Но сейчас выше среднего роста худощавый и седой мужчина был облачен в мундир государственного служащего с позументами по воротнику и обшлагам, с золотыми эполетами с кистями на плечах. Весь его облик говорил о том, что носящий титул герцога импозантный мужчина занимает высокий пост мэра небольшого до поражения императора Наполеона, но потом здорово расстроившегося и процветающего, французского городка. Седые бакенбарды обрамляли правильное лицо, изборожденное мужественными морщинами, они почти соединялись с аккуратно подстриженными усами, вознося обладателя благородного образа в ранг или отважного полководца, добывшего для своей страны немало побед на полях сражений, или крупного государственного деятеля, сломавшего не одну шпагу в дипломатических поединках. Из–под штанин выглядывали носки кожаных ботинок на высоких каблуках. Вообще, вся фигура дяди дышала силой и еще не утраченным азартом принадлежащего к «желтым перчаткам» вальяжного светского льва. Откинувшись на спинку дивана, он забросил ногу за ногу и повернулся к племяннику, присевшему рядом с ним:

— Хотя я месяца три назад встречался со своим братом и твоим отцом, все–же хочу услышать еще раз, теперь от тебя, что новенького произошло в вашей семье за это время? — со вниманием вглядываясь в собеседника, спросил он.

— Все по прежнему, дядя, отец служит в гвардейском кавалерийском полку, мать занимается благотворительностью среди солдатских вдов, сестра вместе со мной в Париже. Ты знаешь, что недавно она вышла замуж за одного из чиновников при министре иностранных дел, дворянина по рождению.

— Об этом мне рассказал твой отец, когда мы вместе с ним присутствовали во дворце Республики при получении им титула военного советника при маршале Нусингене. Он будет исполнять свои обязанности только в случае войны и во время заседаний руководства объединенными войсками. Выбор племянницы я одобряю тоже, — кивнул головой хозяин кабинета. — А чем в данный момент занимаешься ты? Кажется, как и твой отец, после Сорбонны ты мечтал о военной карьере, хотя после окончания этого престижного университета бывшие студенты уходят или в науку, или идут служить в правительство на благо Франции. Кстати, армейская карьера моему брату пользы принесла мало. Об этом говорит тот факт, что часть доставшегося ему от наших родителей наследства никак не приросла новыми доходными промыслами.

— Я?.. — похмыкал в усы молодой мужчина, пропустив мимо ушей явный упрек и в свою сторону тоже. Он повел голубыми глазами вокруг. — Я, дядя, себя пока не нашел, я еще в поиске своего места под солнцем.

— И все–таки, ты наметил для себя какие–нибудь жизненные приоритеты? — продолжал настаивать родственник.

— Я посчитал, что с этим спешить не стоит, как, между прочим, с помолвкой, которую вы с тетей решили почему–то ускорить, — упрямо повторил племянник. — Я понимаю, что высокородную невесту, дочь виконта и министра юстиции, подыскали мне вы, и ничуть не сомневаюсь в ее уме и других положительных качествах. Но до тридцати пяти лет я человек свободный.

— Ты правильно заметил, мой друг, что отец твоей невесты многоопытный государственный муж, он является депутатом Конвента, — решился не отступать от своего замысла хозяин кабинета. — В революцию 1789 года, несмотря на свой юный возраст, он был вместе с теми, кто надел тогда красную шапку и отпустил бороду, помогая свергнуть ненавистную всем французам старшую династию Бурбонов. И это им удалось. Надо заметить, что будущий твой тесть, когда подрос, стал другом Дантона, того самого из городка Арси, который отстоит от нас в нескольких десятках лье, он был на одной ноге с Робеспьером и Мюратом. Хотя бонапартистом его вряд ли можно назвать, скорее, он так и остался радикалом с крепкими устоями в смышленой голове. Во всяком случае можно быть уверенным, что вы с Сильвией не будете обделены его вниманием.