Лилия Подгайская - Жестокое время Тюдоров

Мария Тюдор пришла к власти в возрасте вполне зрелом — ей было тридцать семь лет. Её убеждения были тверды. Католическая вера была у неё в крови. И новая королева начала с того, что вернула в страну и в своё окружение всех тех, кто прежде пребывал в изгнании либо прятался в надёжных убежищах здесь, в стране. Её главными советниками стали Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, и испанский посол Симон Ренар. А Тайный совет заполнили те, кто исповедовал её веру.

Сэр Уильям Сесил поспешно отошёл от политики и удалился в своё стамфордское поместье. Однако за ситуацией в стране продолжал внимательно наблюдать и связь с Елизаветой поддерживал постоянно. Он оценивал происходящие события не только с текущей точки зрения, но и с позиции перспективы, и делился своими выводами с принцессой, давая ей пищу для размышлений и возможность принимать правильные решения в сложной обстановке, накрывшей их всех.

У Елизаветы не было выбора, и на коронацию сестры она, конечно, прибыла. Мария улыбалась ей, но в глубине глаз таился холод. Ещё бы! Елизавета была надеждой и знаменем протестантов, а справиться с ними будет нелегко. И королева твёрдо решила не выпускать сестру из-под строгого надзора ни на минуту.

Коронация была роскошной. Мария отвела душу, представ перед своими подданными в шикарных туалетах, вся усыпанная драгоценностями. Ведь столько лет ей приходилось терпеть лишения, даже наследство матери было прибрано к рукам жадным до богатства Кромвелем, ей достались только золотая цепочка, крестик и молитвенник. Королева и сестру заставила сменить чёрный цвет на белый, и Елизавета радовала взгляд своей молодой красотой и великолепным сияющим одеянием. Однако не ущемить сестру хоть чем-то новая королева не смогла. В кортеже сопровождающих Марию приближённых Елизавете не удосужились выделить отдельную карету, и она ехала вместе с заметно постаревшей и потерявшей лоск Анной Клевской.

А после завершения празднеств довольная королева обратилась к сестре:

— Всё прошло великолепно, ты не находишь? Свершилась воля Божья.

— О да, Ваше Величество, — ответила Елизавета, — это были незабываемые два дня. И я рада, что вы заняли, наконец, полагающееся вам по праву место.

— За это надо возблагодарить Господа, — Мария улыбнулась. — Я сейчас же отправлюсь на мессу в мою часовню. И ты, сестра, разумеется, пойдёшь со мной.

Это был удар, которого ожидала Елизавета. Конечно же, она понимала, что Мария попытается убрать её с пьедестала, на который водрузили свою принцессу англичане-протестанты. Терпеть эту взрывоопасную ситуацию было невыгодно королеве-католичке, стремившейся утвердить свою власть в стране, где протестантская вера пустила прочные корни. Это было просто опасно.

— Сестра, — осторожно ответила на это принцесса Елизавета, — вы сами долго добивались того, чтобы вам позволили исповедовать близкую вашему сердцу веру. Так неужели вы лишите меня такой возможности? Будьте же милосердны.

Глаза Марии недобро блеснули, но настаивать она не стала.

А дальше Англию ожидали события куда худшие, чем предполагалось поначалу. Королева Мария хорошо знала, чего опасается и даже страшится её народ. Но сама она страстно желала именно того, что пугало её подданных. Желала для себя Филиппа Испанского — в свою жизнь и в свою постель. Начались переговоры о бракосочетании королевы Англии с сыном и наследником короля Испании. Это грозило тем, что Англия может вскоре просто превратиться в колонию страны, с которой соперничала столько лет.

Елизавета ожидала грядущих событий, пребывая в свите королевы, — выпускать её из своего поля зрения Мария не собиралась. Над страной нависла холодная мрачная зима, и настроение людей было столь же мрачным. В феврале стало известно, что в Тауэре состоялась казнь Джейн Грей и её супруга Гилфорда Дадли — королева не пожелала даровать жизнь кузине. Она отказалась принять во внимание юность и неопытность Джейн, а также тот факт, что она была просто пешкой в чужой игре. Особа королевской крови и протестантского вероисповедования могла представлять скрытую угрозу для неё даже в глубоком заточении в провинции.

Елизавета пролила слезу о горькой доле кузины, с которой, бывало, играла в детстве. И твёрдо зарубила в своём сознании мысль, насколько осторожной ей самой надо быть сейчас, в пору правления сестры. Осторожной во всём — в словах, поступках, выражении лица и даже мыслях. Ей надо было выжить, и где-то в глубине сознания таилась надежда на корону. Теперь между ней и троном стояла только сестра, которая вряд ли уже сумеет произвести на свет наследника.

Беда пришла со стороны, откуда её никто и не ждал. Осенью на юге страны, в Кенте зародился народный бунт против королевы Марии. Во главе восстания стоял Томас Уайетт, на знамени которого, так сказать, было имя Елизаветы. Принцесса испугалась до дрожи — ситуация грозила ей самыми стра-шными последствиями, вплоть до казни за государственную измену. Ведь Мария и так едва терпела сестру, к которой так благоволил народ Англии, и ждала только повода, чтобы с ней расправиться. И вот вам, пожалуйста, повод лучше некуда. По приказу сестры Елизавета была спешно арестована и отправлена в Тауэр. Её поместили в королевских покоях, но разве от этого легче? Именно из этих покоев, и Елизавета уже знала об этом, ушла на плаху её мать. Неужели теперь очередь за ней?

Принцессе пришлось выдержать нелёгкое испытание, когда она предстала перед Тайным советом. Она защищала се6я очень осторожно, но умело и настойчиво. Ведь она даже не знает, кто такой этот Уайетт и почему он прикрывается её именем. Спасло Елизавету то, что сам Томас Уайетт, попавший в руки королевского правосудия, как на допросах с применением пыток, так и на эшафоте перед казнью твердил одно — Елизавета непричастна к его действиям, это его собственная инициатива. Разъярённая королева Мария сослала сестру в Вудсток, самое нелюбимое из её владений, под суровый надзор преданных короне людей. Больше того, специальным указом Мария лишила принцессу права наследования и превратила снова в леди Елизавету.

Уже оказавшись в безопасности, Елизавета узнала подоплёку событий, стоивших ей стольких переживаний и страхов за свою жизнь. Оказывается, Томас Уайетт-старший был в ранней юности хорошо знаком с Анной Болейн, между ними была симпатия, переросшая в любовь с его стороны — любовь на всю жизнь. Позднее Анна стала королевой, а Томас — придворным поэтом. Когда в царствовании Анны наступила кровавая развязка, Томас был рядом, он присутствовал и на её казни. Мужчина с ужасом смотрел на всё происходящее, а когда голова королевы слетела с плеч, разрыдался как ребёнок. После многих лет его сын Томас Уайетт-младший в память об отце вознамерился посадить на трон дочь горячо любимой им женщины. Это было безнадёжное предприятие, но молодой Томас отдал жизнь за намерение его осуществить.