Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года

Возле Борисова мы видели дивизию Партуно – арьергард 9-го корпуса. Затем мы сошли с главной дороги, которая вела захваченному русскими мосту и, повернув направо, направились к Студянке – там мы встретили Наполеона. Остальные войска 9-го корпуса герцога Беллунского прибыли туда той же дорогой.

У 12-го и 9-го корпуса и поляков генерала Домбровского, которые не бывали в Москве, были такие огромные обозы, так что дорога от Борисова до Студянки была сплошь покрыта каретами и фургонами. В подкреплении мы, конечно, очень нуждались, но в то же время опасались, что скопление такого множества людей в одном месте может сильно усложнить наше и без того бедственное положение. Маршируя вместе с дивизиями 9-го корпуса в самой гуще беспорядочной толпы отставших и деморализованных солдат, мы потеряли почти два часа и были вынуждены попытаться обойти ее. На вершине небольшого холма мы заметили несколько каких-то амбаров. Возле них стояли несколько егерей Императорской Гвардии, и мы решили, что это резиденция Наполеона и что Березина уже совсем недалеко. И в самом деле, это было то самое место, где Карл XII переправлялся через эту реку, когда шел на Москву. [147] 25 июня 1708 года. – Прим. автора.

Какую страшную картину представляло собой это бесчисленное множество людей, сокрушенных всеми бедствиями, какие только можно себе представить, а ведь еще несколько месяцев назад они ликующе маршировали по территории, размеры которой составляли половину всей их огромной империи! Наши солдаты, бледные, изможденные, умирающие от голода и холода, не имеющие ничего, кроме, рваных плащей и полуобгоревших овчин, стонущие и плачущие, огромной толпой стеснились на берегу этой злосчастной реки. Немцы, поляки, итальянцы, испанцы, хорваты, португальцы и французы – все полки перемешались между собой, и вся эта масса кричала, ругалась и плакала на всевозможных языках. Среди них были офицеры и генералы – одни солдаты обращались с ними так же, как и с равными себе, даже били, а другие все же по-прежнему побаивались их авторитета. Словом, хаос был такой, что вряд ли когда-нибудь найдется кисть, которая сможет отобразить эту картину.

Те, кто были изнурены до крайней степени и абсолютно не осознавали в каком опасном положении они находятся, больше всего на свете хотели развести костер и хорошо отдохнуть. На таких маленьких бивуаках часто разыгрывались сцены, ясно демонстрирующие, до какой степени низости могут довести невыносимые страдания любого, даже самого достойного человека. У одного из костров несколько солдат просто дрались из-за куска хлеба. Изнемогающего от холода самым грубым образом отталкивали от костра, мучимый нестерпимой жаждой, попытавшийся попросить хотя бы глоток воды у того, у кого она была, получал отказ, сопровождавшийся отвратительнейшей руганью и оскорблениями. Те, кто когда-то были друзьями и воспитанными людьми, теперь яростно оспаривали друг у друга жалкий клочок соломы или кусок конины. Особый ужас этой кампании состоял в том, что, люди совершенно озверели и совершали такое, о чем раньше и подумать боялись. Славные своими честностью, гуманностью, и щедростью, превратились в скупых, жестоких и подлых эгоистов.

27-е ноября. Наполеон, сопровождаемый своей Гвардией, продравшись через эту толпу, около трех часов дня пересек реку. Принц Евгений, который весь день был рядом с ним, сообщил своему штабу, что остатки 4-го корпуса должны пройти по мосту в восемь часов вечера. Несмотря на то, что это был очень подходящий момент для перехода, многие солдаты не нашли в себе сил покинуть свои костры.

– Ведь намного лучше, – говорили они, – провести ночь на этом берегу, чем на том, где одни сплошные болота, да и мост так забит, что лучше подождать до завтра – толпа схлынет и пройти станет легче.

Такой точки зрения придерживалось большинство, таким образом, в назначенный час реку перешел только принц со своей свитой и несколько офицеров его штаба.

И в самом деле, только тот, кто действительно понимал всю степень опасности, в которой мы находились на левом берегу, мог заставить нас перейти на правый. Вице-король и его свита вначале расположились на довольно топком участке земли, и принц сразу же предпринял усилия, чтобы найти более промерзшее, а значит, и более пригодное место для лагеря. Кромешная тьма и бешеный ветер засыпал наши лица обледенелым снегом. Но боясь отморозить себе руки или ноги, наши офицеры непрерывно двигались. К тому же дерева было так мало, что потратив массу сил, мы с огромным трудом смогли собрать только для небольшого костерка для принца и нескольких факелов. Поэтому нам пришлось обратиться за помощью к баварцам, ведь их король приходился тестем принцу Евгению.

28-е ноября. Наполеон ушел в сторону Зембина, оставив позади себя огромную толпу, которая, стоя на другом берегу Березины, представляла собой живую и кошмарную картину бродящих по берегу Стикса несчастных призраков, изо всех сил пытающихся добраться до лодки смерти. Снег падал крупными хлопьями, холмы и леса были покрыты белой пеленой и терялись в тумане. Мы ясно видели только наполовину замерзшую роковую реку, мутные воды которой пробивали себе путь между льдинами.

Несмотря на то, что было два моста – один для повозок, а другой для пехотинцев, толпа была так велика, а спуск так опасен, что люди, дошедшие до самой кромки воды, столпились в кучу и полностью заблокировали проход. Около восьми часов утра мост для повозок и кавалерии сломался, обоз и артиллерия направились к другому мосту и попытались захватить проход. Между пехотинцами и кавалерией тотчас началась страшная драка. Многие погибли от руки своих товарищей, но еще больше было затоптанных – и людей и лошадей, так что, для того, чтобы подойти к мосту, надо было идти просто по трупам. Многие из тех, кто был поглощен этими ужасными кучами, были еще живы, и, борясь со смертью, хватались за проходящих, но их отталкивали и беззастенчиво топтали ногами. Во время этой борьбы, все новые толпы надвигались на них как яростные волны, и число погибших постоянно росло.

Дивизия Партуно, шедшая в арьергарде, оставила специальную команду, которой было приказано сжечь мосты. Однако, два часа спустя, эта команда обнаружила, что арьергарда уже нет. Несомненно, Партуно поспешил продолжать отступление, однако теперь полностью доказано, что генерала Партуно несправедливо обвинили в том, что он якобы бросил своих солдат, поскольку в тот день он получил три или четыре различных приказа, что затруднило его действия и поставило в крайне сложное положение. Как бы там ни было, его команда сбилась с пути и прошла более трех лье в неверном направлении. Во мраке исключительно морозной ночи, солдаты заметили вражеские костры и, ошибочно приняв их за наши, побежали к ним. Но увидев себя в самой гуще врагов, приняли решение сдаться.