Робин Янг - Отступник

– Я скорее предпочту видеть на месте вашего дяди вас, сэр, чем тысячу Брюсов, – отозвался Макдуалл. Он вновь опустился на скамью, здоровой рукой пододвинул к себе один из оставшихся на столе кубков и доверху наполнил его вином. Рука его дрожала, и он пролил рубиновую жидкость на стол.

Темный Комин меж тем пристально вглядывался в своего родственника.

– Меня по-прежнему удивляет, что твой отец дал тебе свое благословение, Джон. Это противоречит всему, что до сих пор исповедовал клан Коминов, всему, чего добились наши предки. Мы – создатели королей, но не короли.

– Времена изменились. И мы должны измениться вместе с ними, если хотим, чтобы наша семья вернула себе былую славу, – возразил Комин, явно чувствуя себя неловко под пристальным взглядом графа.

Двоюродный брат его отца, будучи на пятнадцать лет старше самого Джона, обладал незаурядным умом и проницательностью, долгие десятилетия занимаясь хитросплетениями шотландской политики. Во время правления Джона Баллиола он был назначен коннетаблем Шотландии и не принадлежал к числу людей, которых легко обмануть. Поэтому Комин испытал огромное облегчение, когда граф кивнул головой в знак согласия.

– Это все так, – заметил Темный Комин, – но ни амбиции, ни стремление к переменам не изменят того факта, что притязания Роберта Брюса на трон гораздо весомее твоих. Какова вероятность того, что ты сможешь взойти на престол вместо него? – Прежде чем Комин успел ответить, дядя продолжал: – Если Брюс добьется своего, он сделает тебя графом. Это – не тот титул, от которого можно легко отмахнуться, клянусь Богом. Титул графа Каррика передает в твое владение земли в Ирландии и манор Аннандейл, что, вкупе с твоими поместьями в Галлоуэе, означает, что весь запад Шотландии будет пребывать под твоей властью. Он предлагает тебе большое вознаграждение.

– Но сам станет верховным сюзереном, – возразил Комин, и лицо его залила краска гнева. – Я не склонюсь перед ним даже ради спасения собственной жизни. Уж лучше оставаться под владычеством англичан.

– А вы можете предъявить свои права на трон до того, как это сделает он? – спросил Макдуалл, потягивая вино. – Теперь, когда надежды на возвращение короля Джона нет, знать королевства наверняка поддержит вас. Пусть у Брюса больше прав на престол, но вы – родственник Баллиола. Это много значит в глазах ваших союзников. Почему бы не воспользоваться представившейся возможностью вместо него? Сейчас, когда король Эдуард вернулся в Англию, почему бы вам не собрать своих сторонников и не выступить против него? Уже в качестве короля?

– Это невозможно, – ответил Темный Комин. – По той же самой причине, по которой Брюс был вынужден просить нашей помощи. Чтобы его – или наш – план сработал, его должно поддержать все королевство. Ни одна из фракций не в состоянии противостоять англичанам в одиночку. – Он взглянул на Комина. – Твоя капитуляция перед королем Эдуардом дорого тебе обошлась. Тебе удалось избежать ссылки, когда ты пообещал изловить Уильяма Уоллеса, но ты заплатил высокую цену за возврат Лохиндорба, и, если ты не предъявишь королю мятежника, тебе предстоит заплатить еще больше, чтобы вернуть себе остальные земли. – Он помолчал. – Я согласен с Ламбертоном. По крайней мере в этом: Шотландия должна объединиться, если мы хотим освободиться из-под гнета англичан. У тебя много союзников, под твоим командованием находится целая армия, но с тех пор, как Брюс унаследовал земли своего отца, его сила существенно возросла. У него тоже имеются влиятельные друзья: высокий сенешаль Шотландии, епископы Глазго и Сент-Эндрюса, граф Джон Атолл, граф Гартнет Мар, Макдональды Ислея, многие другие лорды и рыцари. Если ты попытаешься взойти на трон вместо него, они ополчатся на тебя.

– Значит, нас ждет будущее под властью английской короны? – пробормотал Комин. – Выбор невелик, вы не находите?

– Вовсе не обязательно. – Темный Комин сцепил пальцы рук. – Если Брюс лишится надежды стать королем, его сторонникам будет труднее опротестовать твои собственные притязания. Я наверняка знаю, что они со временем предпочтут, оказавшись перед выбором власти – твоей или английской.

– Лишится надежды? – Комин нахмурился. Он мельком подумал, а не пришла ли в голову Темному Комину там, на причале, та же самая фантазия, что и ему. – Мы не можем устранить Брюса без риска вызвать гражданскую войну.

– Мы не можем. А король Эдуард может.

Комин выпрямился и подался вперед.

– Что вы имеете в виду?

– Теперь мы знаем, что Роберт Брюс предал англичан. Если Эдуарду станет известно о том, что он задумал, то я готов прозакладывать свое графство, что остаток дней Брюс проведет в лондонском Тауэре.

Комин покачал головой.

– Идея недурна. Но у нас ничего не получится. Король Эдуард доверяет Брюсу намного больше, чем любому из нас. Моя ненависть к нему хорошо известна. Эдуард же далеко не дурак. Он сочтет это жалкой попыткой с моей стороны дискредитировать Брюса, чтобы возвыситься самому. Я даже могу лишиться своего места в этом новом Совете. Если только у меня не будет реальных доказательств, чего-то более весомого, нежели мои слова, король ни за что не поверит в предательство Брюса.

– Нам нужно не искать подобные доказательства, а сделать их самим.

Изабелла, графиня Бучан, без сна лежала на кровати. На соседней стене висел гобелен с изображенным на нем мужчиной в сутане священника и нимбом над головой. Он стоял на носу корабля, а на заднем плане виднелся остров с крестом, который горел ярким пламенем в столбе света, падающем с небес. «Святой Колумба [50], – решила она, – приближающийся к Ионе». Сквозняк, задувающий в окно, шевелил гобелен, отчего казалось, будто море на нем покрыто рябью. После ухода супруга дрова в камине прогорели, и в комнате было холодно, как в могиле. Изабелла дрожала от озноба, но не пыталась ни забраться под одеяло, ни позвать служанок из соседней комнаты, чтобы развести огонь. Вместо этого она закрыла глаза и вновь мысленно принялась репетировать свою речь, беззвучно шевеля губами.

Некоторое время спустя в коридоре раздались тяжелые шаги. Графиня приподнялась на локтях и соскользнула с кровати. На мгновение она запаниковала, не зная, где ей лучше встать. В замках своего супруга или собственных поместьях она знала свое место. Но здесь, в северной твердыне Джона Комина, она была гостьей, и незнакомая обстановка вселяла в нее неуверенность. В конце концов она подошла к окну и присела на диван, поправляя сеточку на волосах, и в это время отворилась дверь.

В комнату вошел супруг. Изабелла выдавила улыбку, которая замерла на ее губах, когда женщина увидела желваки на его скулах и нахмуренный лоб. Она уже знала, что такой его вид не сулит ей ничего хорошего. Она смотрела, как он расстегивает булавку на вороте своей мантии и сбрасывает ее со своих широких плеч.