Робин Янг - Отступник

– Между тем – пока я буду прохлаждаться при дворе Эдуарда, ожидая, когда эта нелепая сказка станет былью, – что выиграет Ольстер сейчас? Что, во имя Христа, помешает ему рассказать Эдуарду о нашем плане и обрести выгоду и еще большую благосклонность человека, который уже носит корону на голове?

– У моего шурина есть одно условие, выполнения которого он требует за то, что поможет тебе вернуть доверие Эдуарда. – Джеймс покачал головой, когда Роберт пожелал узнать, о чем идет речь. – Мы поговорим об этом подробнее после твоего выздоровления. А пока нам с сэром Ричардом довольно будет знать, что ты готов принести эту жертву.

Безысходность черной лавиной погребла Роберта под собой. Однажды его уже ненавидели соотечественники за то, что он сражался под знаменем Эдуарда. Понадобились годы усилий и сражений, чтобы доказать им: он на их стороне. А теперь ему предлагают собственными руками разрушить все то, чего он достиг таким трудом. А что ждет его в Англии, ставшей домом для отца, который презирает его, и для людей, некогда доверявших ему: Хэмфри де Боэна, Ральфа де Монтермера и остальных? Вернуться в их общество всеми ненавидимым парией? От отчаяния он крепко зажмурился.

– У тебя нет другого выхода, Роберт, – негромко сказал Джеймс, наблюдая за эмоциями, отражавшимися у него на лице. – Если Баллиол вернется, ты потеряешь все. А так ты по крайней мере обеспечишь защиту себе и своей семье. Нам остается надеяться только на то, что Эдуард не позволит Баллиолу вновь сесть на трон. И если он преуспеет в этом, если будет на то воля Божья, однажды наступит такой день, когда ты предъявишь свои права на него.

Процессия медленно двигалась по дороге Кингз-роуд, проложенной через пропитанные водой поля. Клочья тумана висели над болотами и пологими берегами Темзы, где в камышах перекликались птицы. Было раннее утро середины февраля, и земля затаилась, скованная морозом. Копыта лошадей пробивали тонкий ледок, а колеса повозок перемалывали землю в жидкую грязь. Поднимающееся над горизонтом солнце походило на медный диск, подвешенный на пергаментного цвета небе.

Впереди на равнине внезапно вырос Вестминстер, где особенно выделялись высоченные здания аббатства и дворца, стоявшие в окружении зданий поменьше друг напротив друга на острове Торни, омываемом двумя рукавами Тайберна [21], впадавшего в Темзу. Это было сердце королевства Эдуарда, воплощенное в кентском камне и пурбекском мраморе, в дубах и вязах Сассекса, вздымающееся из замерзших топей и ручьев, окружавших его. При виде его Роберта охватило предчувствие беды, крепнущее с каждым шагом коня. Некогда до боли знакомые и вызывавшие радостное возбуждение, эти снежно-белые стены и башни теперь готовились вынести ему суровый приговор. Окруженный со всех сторон рыцарями Ольстера, он чувствовал себя как в ловушке, и присутствие его брата Эдварда, который, строго поджав губы, ехал рядом, было для него слабым утешением.

Пять месяцев назад в замке Данлюс, согласившись с планом Джеймса Стюарта, Роберт поставил два условия. Первое заключалось в том, что Джеймс продолжит заботиться о его дочери, а второе предполагало, что в Лондон с ним поедет брат. Сенешалю он заявил, что ему нужен кто-нибудь, кто прикрывал бы ему спину, но на самом деле ему хотелось иметь рядом хотя бы одного человека, которому известна вся правда. Иначе Роберт боялся утратить свою последнюю, и без того хрупкую надежду на то, что этот вынужденный и позорный поступок означает не крах всех его устремлений, а всего лишь паузу в их достижении. И теперь, когда первые из рыцарей Ольстера переправились по деревянному мосту на другой берег Тайберна и копыта их коней глухо простучали по деревянным доскам, он вдруг отчаянно пожалел о том, что взял Эдварда с собой. Ради жалкой надежды на обретение толики утешения он подверг опасности жизни их обоих.

– Обратной дороги нет.

Брат поймал его взгляд.

– Нет, – угрюмо согласился Роберт, и слова его утонули в топоте копыт, так что люди Ольстера не могли их слышать. – Как бы там ни было, я очень жалею, что втянул тебя во все это. Я должен был ехать один.

– И лишить меня такого удовольствия? Я слыхал, что в это время года Тауэр просто великолепен. – Но деланое веселье Эдварда быстро иссякло. – Я помню, что когда мы с тобой были здесь в последний раз, то не во всем сходились во мнениях, но сейчас я верю, что ты поступаешь правильно. Ты делаешь то, что должен, ради блага нашей семьи. В Шотландии, которой правят Баллиол и Комины, ни у тебя, ни у любого Брюса нет будущего.

– Здесь наше будущее может оказаться еще более незавидным и недолгим, – сумрачно заметил Роберт.

Эдвард пожал плечами, демонстрируя суровый фатализм.

– Тюремное заключение – худшее, что может случиться с нами, но половина тех, кого мы знаем, испытали на себе комфорт английских тюрем. Раньше или позже, но король освободил всех. Если не считать Джона Атолла, который освободился сам. – Эдвард усмехнулся. – Не представляю, кто способен надолго удержать этого смутьяна под замком. – Он нахмурился, когда Роберт никак не отреагировал на его слова. – Перестань, брат, английский король способен на что угодно, и я первым готов бросить в него камень, но при всем этом он сохраняет рыцарское достоинство и благородство. Никто и никогда не слышал о казни графа.

Роберт вновь не ответил, потому что ему пришлось пустить своего коня шагом по мосту вслед за рыцарями, под величественную каменную арку. Да и верил ли он в то, что тюремное заключение – и впрямь худшее из зол, их ожидающих, после того что он узнал в ту ночь, когда пришел в себя и увидел рядом со своей кроватью сенешаля? Он коснулся пальцами кусочка железа, висевшего у него на шее на кожаном шнурке, спрятанном под мантию. Его брат, конечно, может бесстрашно шутить насчет того будущего, что их ожидает, но ему не известна вся правда. Он не знает, что увидел Роберт в ту ночь в подземелье замка.

По правую руку от них на фоне блеклого неба резко выделялся фасад Вестминстерского аббатства. По коже у Роберта пробежали мурашки, когда он подумал о том, что совсем рядом, заключенный в коронационный трон Эдуарда, лежит Камень Судьбы. Он оглянулся на колоссальные врата аббатства, глядя поверх голов английских рыцарей, сопровождавших их ко дворцу. Впереди, над свинцовыми крышами, уже маячил Вестминстерский дворец. Миновав Королевскую часовню, Расписную палату [22]и Уайтхолл [23], они въехали на продуваемый всеми ветрами двор, где на них уставились клерки в черном облачении и посыльные. В Уайтхолле располагались Суд казначейства, Королевская скамья [24], канцелярия лорда-канцлера и гражданский суд.