Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина.

И мне вдвойне приятно, что в вас я нашёл союзницу, разделяющую мои убеждения!

Катарина почувствовала, что невольно улыбается: их взгляды, несмотря на семь веков разницы, совпадали. Жаль, что не все рыцари столь радикально смотрели на эту проблему… Иначе сословие подонков и мерзавцев всех мастей к её времени могло бы и вовсе исчезнуть!

– Так вот, я перехожу к сути дела. Мы с Гертрудой посоветовались… И решили, что можем вам полностью довериться. Вы не будете действовать во вред нашему роду и благополучию Кирхштайна. Ведь вы… э-э… Настоящий воин, если мне позволительно так выразиться о прелестнейшей женщине… И человек чести. Кроме того вы… э-э… Кхм. – он вдруг запнулся. Но продолжил:

– Ведь вам понравился Карл? Вы поможете ему, я надеюсь? Он ведь в сущности, хороший парень, несмотря на некоторые… странности, легкомыслие и природную лень. Ему нужна только хорошая хозяйка. Нет-нет, не подумайте, что я ВАМ предлагаю выйти за него замуж – он замахал руками, в ответ на широко раскрывшиеся глаза Катарины и готовые сорваться с её уст слова, – Ничего такого я в виду не имел! В смысле женитьбы этого оболтуса я целиком доверяю вашему вкусу! Нет, к вам у меня совсем другое предложение.

Вот послушайте.

Я хочу сделать вам, дорогая гостья, маленький подарок. И я искренне надеюсь, что вы не будете его отвергать. Приняв его, вы окажете мне честь, и позволите хоть в малой степени выразить ту благодарность, которую мы с Гертрудой к вам испытываем! Прошу вас! – рукой он предложил ей встать.

Заинтригованная, какой же подарок может сделать ей бесплотный призрак, она подчинилась, пытливо глядя на него.

– Дорогая Катарина, вам придётся ещё немного попутешествовать! Надеюсь, это вас… не обременит? – она показала, что нет, – Сожалею, но по независящим от меня причинам не смогу сопровождать вас лично. Но, надеюсь, вы меня поймёте и простите! Впрочем, разговаривать мы сможем! Молодёжь, давайте. – обратился он к огонькам.

Катарина с интересом наблюдала, как невесомый сияющий кокон вновь собирается вокруг неё. Вот он и готов. Но они стоят на месте… В чём дело?

– Ох, забыл сказать… Первый шаг всё же должны сделать вы – это как бы говорит о вашем согласии… Пожалуйста, прошу вас. – конечно, она не могла отказать ему.

Не зная, увидятся ли они снова, она на всякий случай ещё раз улыбнулась ему и шагнула вперёд. Карл Фридрих Рудольф тоже мило улыбался ей вслед, хотя в глазах его – она могла бы поспорить на что угодно – было и сожаление: сожаление по тем временам, когда он лично мог общаться с женщинами во плоти, ну, или хотя бы сопроводить даму в путешествии по родовому гнезду, будучи пусть уже лишь бесплотной тенью…

Жаль, что этот достойный рыцарь вынужден последние сто пятьдесят лет находиться в столь жалком и замкнутом пространстве. Может, можно ему как-то помочь?..

Вновь её несло сквозь землю, камни, и скалы фундамента.

На этот раз, впрочем, недалеко – она узнала один из боковых подземных ходов, который они с Пьером обследовали лишь несколько часов назад. Господи, кажется что это было чуть ли не месяцы назад! Психология – странная вещь.

– Посмотри внимательно, и запомни, где ты находишься, – сказал издалека голос барона, – Запомнила? – она согласно кивнула, – Теперь не удивляйся! Гляди!

Медленно и торжественно, прямо сквозь боковую каменную стенку этого хода, оказавшуюся очень тонкой, её внесло в небольшую каморку с каменными же стенами.

Вся она была заставлена старыми, полусгнившими сундуками, сквозь щели которых и трухлявые доски на пол кое-где повытекли драгоценные ручейки содержимого: золотые монеты, необработанные драгоценные камни, серебро – в монетах и церковной утвари, вроде крестов и чаш, мелкие ювелирные изделия – цепочки, кольца, броши…

Катарина с интересом огляделась.

Сундуков оказалось пять. Наполненными были только два. Но каждый был не меньше бочки доброго вина – то есть объёмом около кубического метра. Получалось, что здесь собраны колоссальные богатства: стоимость золота, камней и драгоценных украшений было трудно себе вообразить. И это при том, что наследнику всего этого подчас нечем было дать взятку, или купить зерна на зиму себе и своим людям!..

– На всякий случай напоминаю, что мой папочка участвовал в одном из первых и весьма удачных крестовых походов, – раздался несколько ехидный голос: он явно почуял ее удивление! – А я при строительстве использовал только три сундука. Уж старался быть рачительным сыном…

Так вот. Я прошу тебя принять мой подарок. Отныне всё это – твоё!

Сказать, что Катарина была поражена – значило ничего не сказать.

На какие-то мгновения растерялась даже она. Как же ей быть?!

– Позвольте, уважаемый господин барон! Ведь у вас есть законные наследники. Они гораздо больше меня достойны владеть всем этим. Ведь это – Ваше фамильное наследие ! И использовать его надо на благо Вашей династии!

– Я знал, что вы так скажете, милая леди моего сердца! – раздался довольный голос, – Так вот. Объясняю ситуацию: это наследие великого Эрнста-Гуннара. И оно принадлежит мне, и только мне! И я волен оставить его тому, кого считаю достойным такого дара. Тому, кто не пустит его пылью по ветру в бессмысленных тратах на роскошь и пустые наслаждения. Тому, кто знает цену этому золоту и употребит его с пользой для себя и близких. Тому, наконец, кто больше всех сделал для восстановления чести фонХорстманов, доброго имени Гертруды Гессель, и безопасности всех, кто живёт и, даст Бог, будет жить в Кирхштайне! – торжественность в голосе не позволяла усомниться в твёрдости решения.

– Кроме того… Ну, ладно, там – мой родной сын. Заточив меня здесь, он… Ах, он-то уже получил своё. – голос барона передавал всю сложную гамму его эмоций, хотя самого его здесь и не было. Некстати ей подумалось, что из него вышел бы отличный диктор на радио. Бедняга, для его обид не существовало трёхсотлетнего временного барьера. – Но я очень сердит на Карла и его отца. Тоже мне – интриганы-крючкотворы выискались! Балбесы самонадеянные! Ох, простите. Вырвалось!..

ФонХорстманы никогда не присоединяли чужих владений с помощью женитьбы! Только мечом! И вот они, мои потомки, без боя и чести, в зале суда, теряют половину родовой вотчины… Позор! Позор! Лично я считаю это оскорблением… хм… Памяти доблестных предков.

Поэтому – прошу вас, не будем больше об этом говорить. Мне это неприятно. Мои потомки, не прошло и трёхсот лет, выродились в жалких интриганов! Какое пятно на священном родовом гербе!

– Но дорогой барон, ведь они хотели как лучше!

– Вот именно, что хотели! А что вышло?

На это ей нечего было ответить. (Хотя она не могла не вспомнить и знаменитую фразу современного ей политика – о той же проблеме желаемого… И получившегося.) Ведь она сама видела и Гертруду, и сгоревшие дома в брошенных селениях, и полупустые подвалы со скудными запасами в замке… Она вздохнула.