Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина.

Подозрительный до крайности, и ещё дополнительно предупреждённый и проинструктированный, как же он стал её жертвой? Е ё будущим послушным орудием? Сможет ли она так манипулировать другими? Или…

За дело: с другими разберёмся, когда дойдёт их черёд.

– А сейчас, не переставая спать, ты честно и подробно, ничего не утаивая, ответишь на мои вопросы. Ты понял, что ты сейчас сделаешь? Отвечай!

– Да, я понял. Я отвечу на все ваши вопросы, – голос тихий, и… безжизненный, – сударыня. Я ничего не скрою и отвечу честно и подробно.

– Кто я? Как меня зовут?

– Вы, ваша милость, графиня Катарина Изабелла де Пуассон, в девичестве графиня де Буа-Трасси. По смерти мужа вы единственная хозяйка и наследница угодий и замка Шато Пуассон в Шампани.

Вот как. Значит, пока она – землевладелица. А после смерти? Кто был бы её наследником? Ладно, не горит.

– Какой сейчас год?

– Одна тысяча триста третий от Рождества Христова, ваша милость.

– Не называй меня больше «ваша милость», просто отвечай на вопросы. Сколько мне лет?

– Тридцать один.

– В какой стране мы находимся?

– Во Франции. – если бы он был не в своём теперешнем состоянии, её вопросы могли бы его просто шокировать, а затем и навести на разные интересные, и крайне для неё нежелательные мысли. Позже нужно будет разузнать про эту эпоху с её спецификой, побольше. Ведь те, с кем ей предстоит встретиться снаружи, не будут загипнотизированы…

Не хотелось бы перед ними выглядеть полной дурой!

Например, янки (который при дворе короля Артура), попав в аналогичную ситуацию, помнил хоть одну важную вещь – позволившую ему и выжить, и занять подобающее положение: затмение.

Пусть это останется на совести Марка Твена. (Как и то, что слэнг америкосов понимали чуть ли не дикари из пятого века, с их еще норманнским произношением, и бриттским словарем…)

А вот она, если говорить честно, про четырнадцатый век не помнит ничего! Да тем более, про четырнадцатый век Франции.

С другой стороны, сейчас расспрашивать его слишком подробно некогда: забеспокоятся подчинённые сердитого начальника – почему это он зачастил к своей пленнице, и проводит с ней так много времени?..

Солдаты тоже не совсем дураки – могут возникнуть (если уже не возникли) подозрения, что она подкупила, заколдовала, или ещё что-нибудь сделала с ним (ну как же, ведь она почти ведьма…). В принципе, на солдат-то наплевать. Но ведь их наверняка будут допрашивать, когда они с… как его зовут? – скроются в неизвестном направлении. Чем меньше будет компромата, тем лучше.

– Как тебя зовут?

– Николя Пулен.

Поторопимся с наиболее важным, остальное – позже.

– Кто правит страной, и кто приказал судить меня и заточить сюда?

– Правит король Филипп четвёртый, прозываемый так же Красивым, это он и велел судить вас. Вердикт о заточении и казни вынес малый королевский Совет.

Это имя ей ничего не говорит. Надо же, как неудачно – никаких ориентиров. Но – ясно, что это феодальная монархия, чистое средневековье. Нужно было всё-таки учить историю в школе: как и что здесь устроено: быт, нравы, традиции… А так – ничего.

– Как фа… э… К какой династии принадлежит этот король, сколько лет они правят?

– К династии Капетингов. Они правят Францией уже лет триста, точнее не знаю.

Вот тебе и здрасьте. А где же Бурбоны? Ну да и Бог с ними. Оставим поиск знакомых мест и фамилий на потом, тем более, что и этот, незнакомый король, похоже, её не любит.

Значит, быстрее надо хотя бы вырваться на свободу, а там – и из Франции…

– Кто ты по должности, и где мы находимся?

– Я – комендант замка Понтуаз, в нём мы и находимся.

– Есть ли здесь, в замке, начальство выше тебя по должности?

– Нет, сейчас нет.

– Сколько солдат у тебя в подчинении? Где все они сейчас размещаются?

– Сто двенадцать человек. В основных казармах замка сейчас находятся около девяноста человек из состава особой караульной роты. Солдат – восемьдесят четыре, шесть сержантов. Остальные двадцать два сейчас на дежурстве: несут караул по своим постам. На стенах, в казематах и кордегардии у главных ворот. На кухне – ещё около пяти, отбывающих наряды.

– Подробней расскажи, где посты часовых, и сколько там человек.

– Десять, по двое, размещаются в башенках на главной стене. Четверо, с сержантом во главе, в караульной у главных ворот, ещё двое – здесь, в подземельях, остальные шестеро во внутренних помещениях замка, по одному. Посты проверяет раз в час мой заместитель, раз за дежурство – я сам. Иногда посылаю для этого сержантов.

– Сюда, в подземелье, твой заместитель тоже спускается?

– Нет, сюда он не заходит, эти посты теперь проверяю я сам.

– Много ли здесь сейчас ещё узников? Они… Мужчины?

– Кроме вас ещё четверо, все они мужчины, и содержатся тут уже более пяти лет.

– Как охраняется этот этаж, и выход из него?

– Наружный выход из казематов во двор охраняет один часоовой. Его пост снаружи, во дворе, у него ключи от внешней двери. Ещё один рядовой охраняет вход в коридор второго подземного этажа. У него ключ от двери коридора. Они впускают меня, или того, кто разносит еду и воду.

– А что с… первым подземным этажом?

– Там сейчас нет узников, и поста тоже нет. Решётку между этажами тоже отпирает солдат, который сейчас здесь, на втором этаже.

Нельзя сказать, что она сильно оскорблена пренебрежением, которое к ней здесь выказывают – всего два стражника, и пара-тройка дверей и решёток. Хм. Вероятнее всего, двери и решётки достаточно надёжны. Да и на постороннюю помощь снаружи ей, похоже, рассчитывать не приходится. А ведь есть ещё и четверо у главных ворот – они-то уж точно молчать в случае чего, не будут.

И убивать никого нельзя – стыдно, грешно, и… рискованно. Шуму много.

Нет, убивать она без самой крайней нужды никого не будет… Поэтому придётся ещё подумать, и лобовой прорыв, как не хочется, заменить на что-то более техничное и эффективное.

Значит, нужно время, чтобы всё обдумать не спеша. Но – не слишком не спеша.

– Когда сменяются часовые на постах?

– Каждые шесть часов. Всего – четыре смены за сутки.

– Когда была последняя смена? И сколько сейчас времени?

– Около пяти часов назад. Сейчас – пять часов вечера.

– Когда у меня… ужин?

– В восемь вечера.

Так. Значит, смена караула будет в шесть, а затем в двенадцать. Бежать, конечно, предпочтительней ночью. Только вот куда. И в какой одежде.

– Какое сегодня число? И какого месяца?

– Десятое. Месяц – август.

Прекрасно, на дворе лето. Значит, тепло. Но плащ не помешает – прикрыться.

– Какие родственники остались у меня на свободе, и где они сейчас?

– Ваша мать, графиня де Буа-Трасси, имя точно не помню… Анриетта, или Генриетта. И ваша золовка, графиня Вероника де Пуассон. Обе сейчас в Париже, в вашем доме.