Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина.

Катарина опомнилась первой, вытерла глаза, тряхнула головой.

– Спасибо, родные мои! Вы не представляете, как я рада… Что ни говори, а вместе мы – сила! Ладно, даст Бог – и в Японию доберёмся… Всё сделаем, раз мы – заодно!

А больше всего я рада, что, наконец, рассказала вам всё… Словно камень с души…

Однако – не годится нам здесь рассиживаться. Так у нас Пьер совсем кровью истечёт! – она сокрушённо покачала головой.

– Ваша правда, сударыня! Куда ж мы его повезём-то, с такой раной?

– Вначале запутаем следы, а там, глядишь, и найдём какого-нибудь деревенского лекаря, или хоть знахарку, или бабку-повитуху! Веди-ка его коня…

– Сейчас! – запнувшись на мгновение, Мария всё же высказала то, что её язык явно не поворачивался произнести, – А мужик-то этот… Должна признать, неплохой парень… Если б не он… Какой боец! Жаль вот только, что он забрал у вашей милости часть воспоминаний, детство, юность… наверное, самые ваши беззаботные годы…

– Ничего, не переживай за это. Самые главные-то у меня остались! Да и вы напомните мне, если я чего забуду. Или уж совсем какую-нибудь глупость… совершу!..

Мария и Пьер переглянулись. Пьер только усмехнулся. Мария невесело рассмеялась, и кивнула:

– Уж в этом-то деле вам, сударыня, равных нет!

Пьер и Катарина присоединились к смеху – Пьер сдержанно, Катарина почти весело.

Слёзы отступили. Теперь ей было почти легко.

Оставив Пьера у дерева, Мария двинулась к лошадям. Катарина обошла ещё раз поле боя, и убедилась, что живых не осталось. После чего повынимала своё «преждевременно изобретенное» оружие из убитых тел.

Затем, осторожно приближаясь и нежно что-то приговаривая, умудрилась поймать одну из разбредшихся, и пасшихся в стороне от дороги лошадей нападавших.

Ну хорошо. Вроде, если не считать болезненной раны Пьера, всё прошло даже лучше, чем она смела надеяться. Они молодцы. И – спасибо за предупреждение… Аминь!

А для себя самой – что она сама-то думает?.. Что означает её реинкарнация?

Кто это сделал, кто дал ей второй, вернее, уже – третий шанс? Провидение?.. Бог?..

Как хочется в это верить…

Должна ли она мстить за душу и тело Катарины? Должна ли она убивать ?

Судя по всему, да. Добро должно быть с кулаками. Но главное – не перейти ту тонкую грань, за которой справедливое возмездие, или самозащита, превращаются в насилие и агрессию.

Господь, помоги – направь руку и разум её!..

Она вновь огляделась.

Вот результаты её работы. Лежат недвижно в пыли. Семь человек, убитых лично ею. И ещё двое убиты из-за неё. Значит, на её совести то, что девять человек прибудут раньше времени на суд Божий. Впрочем, нет – не раньше… Раз прибудут – значит, так и надо.

Здесь, наверное, не годится традиционная для упрощающих все проблемы американских боевиков присказка, что «они все были плохие», пусть даже они и были.

С другой стороны, может, они спасли, разделавшись с этой шайкой, не одну жизнь будущих путешественников?

Что делать с этим? Должна ли её мучить совесть?

Верить ли тому, что, как она увидела во сне, могло бы случиться? Может ли являться сон – сон! – оправданием её действиям? Случилось ли бы это действительно?..

О, как много вопросов! И каких вопросов…

Подумать о них необходимо. Но – позже. А сейчас необходимо подумать о настоящем. Ну, например, куда деть тела этих… хм… смотрителей лесов. Назвать несчастными жертвами матёрых бандитов и язык-то не поворачивается.

Но с дороги-то их точно нужно убрать.

И ещё одну вещь она знала точно – если бы что случилось с её напарниками, она бы себе этого не простила… Так что к чёрту философию: она будет защищать своих всеми доступными средствами и способами… А нужно будет – так и снова проведёт «дезинфекцию среды от паразитов»! А совесть… Нет, ей не стыдно.

23

С помощью Марии она перетащила трупы в лес. Не очень далеко, только чтобы с дороги их не было видно. Следы от тел они замели вениками, нарубленными из веток кустарника, лужи крови прис ы пали пылью. Только опытный следопыт смог бы теперь разобраться, что здесь произошло. Впрочем, кому бы это могло понадобиться?..

Арбалетные стрелы из трупов она вынимать не стала – побрезговала.

Из всех таких смелых и ретивых вначале бандитов признаки жизни обнаружились только у одного – того толстяка, которому Пьер попал в живот. Но и он не создал им проблем, испустив дух прямо у неё на руках, так и не придя в сознание. Оставшиеся лошади постепенно разбрелись довольно далеко по лесу, да и смысла ловить их уже не было.

Никаких причин задерживаться здесь дольше она не видела, да и остальные тоже.

Собрались быстро – сумки с вещами c убитого мула, так и оставленного посреди дороги, они переложили на пойманную лошадь, и вдвоём с пыхтящей Марией взгромоздили ослабевшего и слегка пьяного Пьера на его коня. Припав к шее своего спокойного верного спутника, он смог кое-как держаться в седле.

Какое-то время они ехали по дороге вперёд. Потом Катарине в голову как-то внезапно пришла умная мысль, и они, вернувшись по обочине назад, проехали по траве мимо места схватки ещё с поллье, и выбрав место, где трава росла особенно удачно, и не оставалось следов, углубились прямо в лес, придерживаясь в целом того же направления – назад и в сторону от дороги.

Вскоре выехали на совсем узкую тропинку, которая, как магнитом повела Катарину за собой. Пьер мужественно держался. Мария вздыхала, но помалкивала, обеспокоенно оглядываясь.

Внутренний голос не подвёл – через час тропинка, иногда совсем зараставшая кустами и травой, привела-таки их как раз куда надо: к крошечному поселению из пяти домов, одиноко стоявших прямо в чаще леса. Ни огороды, ни дворы не нарушали монолитности плотной и тенистой лесной чащобы. Здесь, кажется, даже птицы помалкивали…

Три дома стояли полуразрушенные, с провалившимися крышами, и явно были необитаемы давно – не меньше пятнадцати-двадцати лет. Зато в двух других жили обросшие волосами, чумазые и неприветливые люди. Если есть в природе лешие, то, по мнению Катарины, вот так они и должны были бы выглядеть.

Позже выяснилось, что до такого состояния их довёл собственный синьор. Пока же они, словно медведи из берлоги, вылезли из одного из домов с целой крышей на топот копыт и всхрапывание лошадей. Чем-то они показались ей очень похожими, и Катарина догадалась, что это братья.

Один из них, с особенно угрюмым выражением лица, даже держал в руках лук с приготовленной стрелой. Другой – суковатую дубину. По всему было видно, что незваных гостей, особенно всяких дворян, здесь не жалуют.

Тот, что с луком, крикнул, натянув тетиву, и целясь в нее:

– Проваливайте!

Катарина, ехавшая впереди своего маленького потрёпанного войска, не нашла ничего лучше, как ответить: