Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина.

– Ах, ваша милость, если б вы знали, как трудно одинокой гадалке, которая больше ничего не умеет в этом жестоком мире, в наши нелёгкие времена хоть как-то прокормиться!..

И нигде-то нам нет приюта! – неподдельное отчаяние и безысходность вдруг прорвались в задрожавшем красивом голосе. Казалось, его обладательница доведена тяготами своего образа жизни и каким-то внешним давлением до последней черты! Ну… во всяком случае, она к ней очень близка. Не иначе, как предсказала что-то не то кому-то очень злобному и могущественному… И заступиться за неё некому. Да и возраст…

Наигранное иронично-снисходительное отношение Катарины к женщине как-то сразу исчезло. Осыпалось, словно грязная и пошлая шелуха.

Кристально чётко стало понятно, словно она видела это внутренним зрением, что перед ней ещё одна жертва чьих-то интриг, злобы и зависти. Покинутая друзьями и родными – а были ли они? – затравленная и гонимая женщина, которой незнакомо ни одно ремесло, или ещё какой-нибудь не слишком опасный или криминальный способ добывания денег, которая, тем не менее, не стала шлюхой, или побирушкой. Сохранила гордость. Не сдалась…

Н-да, трудно, наверное, женщине одной прокормиться в этот дикий век…

Впрочем, как и в любой другой. Уж про тяготы и проблемы одиночества Катарине было известно не понаслышке. Пауза затянулась дольше, чем она бы хотела.

И гадалка, почувствовав в ней эту перемену – нет, она точно экстрасенс! – вновь подняла свои теперь печальные и блестящие от медленно сочащихся слёз глаза.

Но теперь они блестели уже только от них – слёз бессилия! И осознания этого бессилия…

Слёзы не сдавшейся, но всё же проигравшей женщины. Ситуация тяготила Катарину тем, что чем-то слишком напоминала ей… Ладно.

Смотреть дольше на несчастную было выше её сил. Катарина тихо произнесла:

– Я… Понимаю. Да, я понимаю. Женщине… вы правы – очень тяжело одной.

Она не могла больше выносить этот пронзительный молчаливый крик о помощи. Тяжело шагнула к столу, и севшим голосом добавила:

– Надеюсь, вы не истолкуете превратно моё… искреннее желание помочь вам.

Это: во-первых – вот эти золотые… – она положила сверкавшие монеты прямо в центр стола, – И во-вторых – просто совет: или выверните вашу палатку наизнанку, или нарисуйте что-нибудь подобное, – она, слегка усмехнулась и указала рукой на рисунки и иероглифы, – снаружи. Ваша «реклама» никуда не годится…

Помолчав, она всё же высказала беспокоившую её проблему:

– И вот ещё что: я знаю, это ужасно трудно для женщины, но… Бросьте пить!

Уж мне-то можете поверить – никогда ещё вино никого не спасло, и никому не помогло! Если у вас осталось ещё что-то, или кто-то, кто дорог вам, сделайте это ради него!..

А сейчас – прощайте!

Она быстро кивнула женщине, и, стремительно развернувшись, вышла.

Гадалка осталась стоять, изумлённо глядя ей вслед, и заломив руки на груди.

На три сиротливо лежащие на столе монеты она так и не взглянула.

Уж если что-то и осталось в памяти Катарины от этого визита – так это чувство неловкости из-за чужого горя, и взгляд этих чёрных, столь разных и изменчивых, глаз…

Занавес за её спиной качнулся, отгораживая её от странной и тягостной сцены, произошедшей между ней и гадалкой. Правильно ли она поступила? Помогут ли в такой ситуации деньги? Сможет ли эта женщина действительно бросить?..

И что теперь делать ей самой?

Взглянув вбок, Катарина невольно улыбнулась: Мария, вытянув ноги в тяжёлых для неё сапогах, и откинув голову на спинку кресла, мирно спала, приоткрыв рот. Снаружи было тихо. Видимо, пёстрая толпа на улицах давно разошлась – или по кабакам, или по домам…

Осторожно и нежно потряся няню за плечо, Катарина разбудила своего «спутника». Подождала, пока та потянется и зевнёт. Знаком пригласила на выход.

Мальчишка всё так же сидел на страже у входа. Увидев их, он вскочил, почтительно кланяясь, и выражая надежду, что благородные мессеры остались довольны. Пришлось подтвердить это, сунув ему пару денье, после чего он прямо-таки рассыпался в благодарностях. Даже неудобно.

Кивнув на прощание мальчишке, и подхватив ещё сонную няню под руку, она неторопливым шагом повела её по улице. Оглянувшись, заметила, как мальчик зашёл в палатку.

Сразу после этого она что было сил потянула растерявшуюся Марию в первый попавшийся переулок, и какое-то время они чуть ли не бежали по лабиринту пустых улочек и перекрёстков, всё время сворачивая и оглядываясь. Убедившись, что теперь их можно найти разве только с собакой, Катарина вздохнула свободней, и повела свою опешившую спутницу домой, на ходу сочиняя, почему это ей взбрело в голову носиться по улицам, как угорелой.

Пришлось, конечно, всё же сказать, что ей не хочется, чтобы гадалка узнала, где они остановились. А причина… Ну, мало ли!.. Вот не хочет она этого пока раскрыть, и всё!..

Она не могла не заметить, что любопытство Марии разрастается, как на дрожжах. Однако ей пришлось потерпеть до дома.

Только в их комнате, заперев дверь, и задвинув её столом, она смогла перевести дыхание и окончательно успокоиться.

27

– Что случилось? Вы… Опять кого-то убили, и вам пришлось убегать? – от наблюдательного и как всегда спокойного Пьера не укрылось ни их частое дыхание, ни возбуждённый вид, ни придвигание стола. И вопрос он как всегда поставил актуальный и конкретный. Но вот его юмор в сложившейся ситуации показался Катарине несколько неуместным. Впрочем…

Может, он и не шутил.

– О, да! Убегать пришлось… – кивнула Катарина, и, подумав, добавила, – Но не от человека. Скорее, от прошлого. От своего прошлого…

– Что вы хотите этим сказать, сударыня? – от удивления он даже сел на постели, на всякий случай посмотрев на меч, висевший в портупее рядом на стене.

– Нет-нет, всё нормально, – жестом она разрешила ему снова лечь, сняла шляпу и парик, тряхнув пушистыми после очередного мытья волосами, – Нам никто не угрожает. Это просто такое образное выражение… Как бы объяснить попроще…

Словом, сегодня меня сдуру угораздило зайти к гадалке. И она, похоже, неплохо запудрила мне мозги… Впрочем, и я в долгу не осталась.

– К гадалке? – переводя взгляд с неё на Марию и обратно, он явно ждал объяснения.

Ей придётся рассказать им – а то Мария в ответ на его взоры только пожимает плечами, выразительно раскрывая глаза. Ведь они, всё-таки, одна команда. Возможно, кое-что из предсказанного может сбыться, и предупреждение не помешает и им…

– Да, к гадалке. – повторила она, – Мы с Марией гуляли… Затем посмотрели выступление наших попутчиков – ну, помнишь, бродячих артистов, которых мы нагнали у ворот?

А на обратном пути случайно набрели на палатку предсказательницы будущего…