Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2

Чем далее я сим образом думал и сам с собою говорил, тем имовернее казалось мне сие дело и тем более находил я в том правдоподобия. И как наконец я в том почти не сомневался; то сие увеличило еще более и подозрение и неудовольствие мое. Гостю моему был я в сей раз и очень уже не рад. Говорится в пословице: «не в пору гость — хуже татарина», и это действительно правда — и он был для меня тогда точно таковым. Как я его ни любил и как мы с ним ни дружно до того жили; но в сей раз охотнее бы я желал, чтоб его у меня не было. Но как переменить того было уже нечем и я предусматривал, что ни выжить его, ни утаить от него намерения своего было уже никак не можно; то стал я уже думать и сам с собою совещаться уже о том, как бы мне с ним поступить и ему о том рассказать лучше, и положил наконец никак, ни намерения, ни езды своей не отлагать, что б такое он мне ни стал говорить, — а звать его лучше с собою, и когда не поедет, то ехать одному.

Расположившись поступить с ним таким образом, не стал я уже и сам медлить, но довел тотчас до того речь.

— Ну, братец, сказал я ему: скажу тебе сущую диковинку. Ты приехал ко мне не нарочно, а ведь очень кстати, и тебя власно, как сама судьба ко мне в сей раз прислала!

— «А что таково? спросил он у меня с притворным удивлением и будто ничего не зная и не ведая».

— Что, братец! — Тебе, как другу, могу я во всем открыться и сказать, что я собрался завтра по утру в недальний отсюда путь ехать.

— «Куда это и за чем?» спросил он у меня далее.

— Что, брат, скажу тебе за секрет, что за меня сватают невесту, и как ни я ее, ни она меня еще не видала, то и хотелось нам друг друга посмотреть, и положено, чтоб в завтрашний день съехаться нам в одном постороннем и им знакомом и дружеском доме.

— «У кого это?» спросил он меня далее.

— Есть некто старичек Недобров, Василий Тихонович, — так у него в доме.

— «Недобров!… Недобров! подхватил он власно как гнушаясь сим прозваньем и презирая оное. — Что–то мне слыхнулось о каком–то Недоброве, и кажется, что он ничего незначащий человек и какой–то так старичишка!»

— Я право его сам не знаю, сказал я: но говорят, что он добрый человек и живет порядочно. Но какая нужда, кто б и каков бы он ни был: мне нужен не он, а невеста.

— «Но невеста–то кто и какая такая? подхватил г. Писарев, и прежде нежели я мог ему на сие отвечать, начал мне пенять и мне выговаривать, для чего я от него секретничал и не дал ему знать прежде и с ним о том не посоветовал».

Я оправдывался скоропостижностию сего дела и тем, что будто не успел ему дать знать о том, а к тому ж говорил ему, что будто сказано было мне, что его нет дома и что я за самым будто тем к нему и не посылал. Все сии и другие подобные тому извинения, как ни были слабы и неимоверны, но он казался ими быть довольным. Но не успел он от меня при дальнейшем расспрашиваньи услышать, чьих была моя невеста, как с некаким малоуважающим и презрительным тоном и видом воскликнул:

— «Каверина!… Каверина!… Но что–то я не слыхал, чтоб была где–нибудь невеста из фамилии этой! У нас есть тут вблизи Каверины; но это люди все бедные, ничего незначущие и недостойные никакого уважения. А чтоб такая невеста была Кавериных, о какой ты говоришь, и за которою б было сто душ приданого, того я никак не слыхал. И уже правда ли то?… Я худо как–то всему тому верю…. Но кто бы такой сватал за тебя эту невесту?»

Тогда не хотелось мне никак сказать ему о своей Ивановне, а я сказал ему только: — Ну, кто ни есть, братец, — а что это правда, то — правда; а что ты. не слыхал, так то может быть от того, что невеста–то, сказывают, слишком еще молоденька.

— «Ну, вот это дело иное, сказал он: только воля твоя, но когда она Каверина, то наперед можно сказать, что тут ничему доброму быть не можно. Вся эта фамилия составляет Бог знает что, и я не слыхал еще ни об одном из них, чтоб был путный человек».

После сего стал он меня расспрашивать далее, и не успел услышать, что она по тринадцатому еще году, как вдруг, захохотав как сумасшедший и насмеявшись до сыта, сказал мне:

— «Как, братец, не с ума ли ты сошел и неужели на таком ребенке жениться хочешь? Умилосердись, государь мой! Что ты это затеял?»

Досадно мне сие неведомо как было, и я едва мог перенесть такие его насмешки, и сказал ему наконец:

— Но как бы то ни было, и — жениться ли, не жениться ли, — а видеть мне ее очень хочется и я любопытен очень ее узнать.

— «И! пустое, сударь, пустое! подхватил он: и сущий это вздор! Когда так она еще мала и молода, то что и смотреть ее…. И таким еще нарядным делом…. ха, ха, ха!… Ни малёхонько не кстати и начинать это!… И не дурачься–таки, мой государь! Ты ни мало не знаешь, какие последствия от того произойтить могут. Дела–то ты не наделаешь, а выведешь из себя историю и одурачишься так, что во всех домах о тебе говорить и смеяться тебе станут!… Словом, как друг, не советую тебе никак предпринимать того, буде ты себе добра хочешь. И мой згад, что лучше б тебе послать и сказать им, что ты занемог и тебе быть завтра никак не можно, или что тебя захватили нечаянные гости, и скажи хоть прямо на меня».

Слова сии так меня смутили и привели в такое замешательство мои мысли, что я не в состоянии был несколько минут ему ответствовать; а он, приметя мое смущение и задумчивость, вздумал еще более меня поджигать и говорил мне:

— «Нечего–таки и думать, брат, а наряжай–ка скорее, и еще сегодня, кого–нибудь туда, и вели сей же час ехать и хоть на дороге ночевать, чтоб мог приехать туда как можно ранее и благовременно им сказать, что тебе быть никак не можно».

— Слышу! — сказал я, перервав его речь и не стерпя более такого пристрастного отговариванья: но воля твоя, брат, и что ты ни говори, — но я дал слово завтра приехать и слова сего ни для чего на свете не переменю, и сам себя никак не захочу одурачить пред ними. А налыгать на себя болезнь того еще смешнее. Этого я никогда не делывал и делать без крайней нужды не стану. К тому ж я условился уже с Софьею Ивановною, и она обещалась съездить туда со мною. А что касается до твоего дружеского приезда ко мне; то ты, как друг, лучше помоги мне в сем случае рассматривать невесту–то и их семейство. А ежели не похочешь одолжить меня тем, чтоб вместе со мною туда съездить, так, по дружбе своей ко мне, не взыщи уже на мне, что я, оставив тебя, туда съезжу. Езда моя не долго продлится, я завтра же к вечеру и назад возврращусь. А ты ежели похочешь в доме моем меня подождать, так можешь этот день у знакомого тебе моего соседа, Никиты Матвеевича, препроводить. А что ты говоришь, что я выведу из того о себе историю, и что во всех домах обо мне говорить и мне смеяться станут; то я не знаю и не понимаю, как бы это могло сделаться. У нас смолвленось так, чтоб никто почти из посторонних о сем съезде нашем не знал и не ведал, и ты один только, которому я в сем открылся. Так разве ты это повсюду разблаговестишь, а то, почему кому узнать о том.