Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2

С другой стороны не произошло в душе моей и никакого к ней отвращения; то не мог я никак сам с собою согласиться в том, продолжать ли сие дело и сватовство далее или от оного отстать совершенно. И того и другого мне как–то не хотелось. К первому не было и не находил я никаких дальних побуждений, ибо ничто меня в особливости в ней не прельщало, а от последнего отвлекала меня, — во–первых, надежда, что может быть, в то время, как она подрастет и сколько–нибудь повозмужает, и в состоянии она будет произвесть во мне собою нежные чувствования; во–вторых, та мысль, что другой невесты может быть и не скоро сыщется, которая бы была с таким достатком, а что всего паче, с таким семейством, каково было сие, и которое в особливости тем мне нравилось, что было небольшое и состояло только в ней и ее матери. Обстоятельство, что была она одна только дочь у матери, и мысль, что сия могла бы жить вместе с нами и быть до совершенного ее возраста у нас хозяйкою, в особливости предубеждало меня в ее пользу и мне, казалось, что сие было бы для меня очень кстати.

Далее хотя смущала и озабочивала меня весьма много та мысль, что видел только одно лицо невесты, а о душевных ее дарованиях и склонностях и нраве не имел еще ни малейшего понятия и о уме ее не мог еще делать ни малейших заключений, а особливо узнать, имеет ли она хотя небольшую склонность к читанию книг, какую всего паче хотелось бы мне найтить в своей невесте; но с другой стороны думал и то, где ж я найду такую, которой бы и нрав и все душевные склонности и дарования мог бы я узнать коротко, как вещи, которые обыкновенно в невестах всего труднее безошибочно узнавать можно.

«Тут, — говорил я сам себе, — но крайней мере остается еще великая надежда на ее молодость и что в случае, хотя б она и не имела желаемых мною склонностей, но если натурально не глупа, то может быть удастся и вперить в нее то, что желал бы я найтить в невесте, так как и самый нрав, может быть, можно будет сколько–нибудь исправить, если б оный в чем–нибудь показался дурен. Но с иною и совершенно взрослою, и уже в чем–нибудь закореневшею, трудно будет ладить, а должно будет довольствоваться уже тем, что найдешь, и в случае неудачи — весь свой век горе с нею мыкать. А, наконец, как и самое имя ее как–то мне в особливости было приятно и нравилось, то все сие и привязывало меня к ней и отвлекало от того, чтоб отстать от ней совершенно.

Сим образом, находясь в тысяче разных помышлениях и в совершенной нерешимости что делать, ехал я домой; а как мы уже приближаться стали к своему селению, то начал я думать и помышлять о том, как мне быть и что сказать своему спутнику. Я не сомневался, что он не преминет тотчас меня исповедывать, как скоро мы приедем, и наверное полагал, что он станет мне невесту корить и как ее, так и меня и все мое сватовство поднимать на смех. И как мне что–нибудь сказать ему необходимо будет надобно, то долго думал я, как бы мне в сем случае расположиться лучше, и наконец за лучшее признавал — притвориться и принять на себя вид, что она мне вовсе не полюбилась, и что я не хочу вовсе об ней и думать. Сим надеялся я вдруг не только заградить ему уста и произвесть то, чтоб он и впредь в сие дело не мешался, что мне и хотелось; но побудить его рассказать мне и о той своей другой и лучшей невесте, о которой намекнул он мне при нашем отъезде.

В сих расположениях мыслей и возвратился я с ним домой, где тотчас и увидел, что я нимало не обманулся в своих мыслях и ожидании. Не успели мы приехать и от людей удалиться, то и начал он прямо ироническим образом со мною о сем путешествии говорить и меня исповедывать.

— «Ну, что ж, братец? Ну что, невеста–та?… Какова же она тебе показалась?… Уж невеста!… Нечего говорить!… прямо уж невеста!… Было зачем трудиться так далеко ездить и так зябнуть!»

— Что, братец, сказал я, приняв на себя прямо неудовольственный вид: я и сам уже о том тужу, что затевал сие. Ну, какая это невеста, ребенок еще сущий.

— «Этого я и ждал, сказал он видимым почти образом обрадуясь: что она не прельстит тебя собою. Да и чему и прельстить–то в самом деле? Нет, кажется мне, тут ни в чем и ничего прелестного и завидного! И сама–то она, и семейство–то, и все знакомство, и вся родня–то их Бог знает на что походят! Словом, такая ли тебе, моему другу, невеста надобна? Мне кажется, что она и ноги–то твоей не стоит»…

— Ну! что, братец, и говорить, сказал я перервав его речь и не допуская далее сим образом над нею насмехаться: я уже перестал об ней и думать, и Бог с нею и совсем. Я и рад еще, что она так молода и что есть справедливый резон и отговориться, если б они и приступать стали.

— «Конечно, подхватил он: и это и курам бы был смех, если б вздумал ты на таком ребенке жениться, да и ребенке–то еще каком! Ха! ха! ха!»

— Ну, полно, полно, братец, говорить о сем, сказал я: а скажи–ка ты мне лучше о своей–то теперь, и какую–такую хотел ты мне предложить?

— «Изволь, брат, теперь расскажу я тебе и о своей. Есть некто Иван Онофриевич Брылкин, не знаешь ли ты его?»

— Нет, не знаю, сказал я, а слыхал только мельком его имя.

— «Ну, так скажу тебе, что он человек почтенный, старый, умный, и при том очень богатый. Вот неподалеку и отсюда есть у него превеликое село Лаптево, — не знаешь ли ты его?»

— Как не знать, отвечал я: Лаптево от нас недалеко и не более десяти верст.

— «Ну, так это его. И у сего–то господина Брылкина, по неимению детей, воспитывается в доме племянница; и то–то девка–то; уж не чета сей! Какая умница, какого хорошего воспитания, какого поведения, и какая охотница до книг и до наук! А и собою не дурна. А что всего важнее, то говорят, что он укрепляет ей более трех сот душ. Так вот невеста–то, и не с твоею ее сменить, брат! И сию–то хотелось мне тебе предложить, и за такую–то чтоб тебе посвататься».

— Но хорошо, душ как дадут, сказал я на сие. Люди это знатные и богатые; так куда нам за таких хвататься. Откажут и слова не скажут, и останешься только что в стыде.

— «Что таково! — прервав мою речь он сказал. Разве не женятся небогатые на богатых, и нет разве тому тысячи примеров. Все ли только за богатством одним гоняются? И не дороже ли иным человек всех богатств и прочего?»

— То так, сказал я: но нам ли быть так счастливым? Бывает то по особливым случаям, а нам где их взять? Великая бы разница, если б жил я в свете и имел обширное знакомство; а здесь не имею я ни случая и ни малейшего к тому следа, — как например и самый этот Брылкин совсем мне незнаком, и как можно мне к нему адресоваться?

— «То–то и дело! сказал мне на сие г. Писарев: незнаком он тебе, а знаком отчасти мне, и мне то–то и хочется тебя с ним познакомить. — Я услышал, что он на сих днях хотел быть в Лаптево, и может быть уже и приехал сюда. Итак, вознамерился я тебе при сем случае помочь и тебя к нему свозить как соседа и познакомить с ним. А там позвали бы мы его сюда, да и сам он должен бы был приехать и мы могли б его угостить. И тогда б нужно б ему тебя только узнать и о тебе от меня все услышать; так легко статься может, что он тебя и полюбит. А нужно б только тебе ему полюбиться, как и пошло бы дело на лад. Он, как все говорят, ищет племяннице своей только человека».