Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2

Описанием обратного моего путешествия не буду уже обременять вас, любезный приятель, а коротко только скажу, что езда наша в сей раз была благоуспешная, спокойнее и лучше.

Погоде случилось быть тогда прекрасной и мы, не видав никакой нужды мне претерпев никакого зла и остановки, доехали в немногие дни до Москвы; а и тут пробыв самое короткое время, повидавшись с другом моим г. Полонским, искупивши все, что было нужно в деревню, пустились мы далее, и в начале октября, и за несколько еще дней до своих имянин, к которым мне домой поспеть хотелось, приехали благополучно в свою деревню и обрадовал своих домашних, дожидавшихся меня уже давно с нетерпеливостию.

Но как письмо мое получило уже свойственную себе величину, то окончив на сем пункте и оное и сказав вам, что я есмь всегда относительно к вам тем же, остаюсь ваш и прочая.

(Дек. 10, 1807).

СВАДЬБА ВОЛОСАТОВА

ПИСЬМО 146–е

Любезный приятель! Описав вам в предследовавших трех письмах ва> езду мою в кашинские пределы, пойду теперь далее и буду рассказывать, что происходило со мною далее в достальное время сего года.

К особому удовольствию моему при возвращении своем в дом нашел я всех домашних своих здоровыми, а в числе их и самую племянницу мою выздоровевшую от болезни; а что всего приятнее для меня было и межевые дела в хорошем положении.

Межевание в отсутствие мое хотя и продолжалось, но межевали все не наши, а прочие, неподалеку от нас лежащие, селения и дачи; а между прочим и дачу деревни моей Тулейной, в рассуждении которой с удовольствием услышал я, что обмежевана она бесспорно, и вся примерная в ней земля не подверглась чрез то опасности. Что ж касается до наших пустошей, то до них в отсутствие мое не касались, и они все еще оставались неразмежеванными.

Как вскоре после приезда моего наступил день моего рождения и имянин, и мне наступил 33–й год от рождения, то последний праздновал я по обыкновению приглашением к себе всех наших друзей и соседей и сделаньем для них деревенского пира; и было их в сей раз довольное количество в собрании.

Отпраздновав сей праздник, принялся я за сады свои и старался все оставшееся осеннее время употребить в пользу произведением в них кое–каких делишек, сколько могли мне дозволять погоды; но наступившие вскоре после того морозы положили предел и сим осенним трудам моим и обратили внимание мое к другим и важнейшим предметам.

Поелику морозы и осенние непогоды сделали и продолжению межевания остановку, то господа землемеры, по обыкновению своему, принялись за сочинение обмежеванным землям планов и за исчисление всех оных, а потом за примирение всех споривших между собою; а по сему порядку скоро дошло дело и до меня, хотя и не по тутошним дачам, а по калитинской, по которой, как я вам уже пересказывал прежде, связался, по несчастию, я с соседями спором, и которые до сего времени еще решены не были.

Сие обстоятельство подает мне повод рассказать вам об одной сколько досадном, столько, с другой стороны, и смешном происшествии, случившемся со иною.

Я уже упоминал вам, что споры, заведенные мною, были по калитинской даче по случаю ошибки и мнении о количестве числа четвертей в наших дачах, неудачны и таковы, что я раскаивался, но уже поздно, что я завел оные.

Вместо многого и заверно полагаемого недостатка в нашей даче, оказывалось, что в ней дача была полная или имеющая еще несколько излишка и что по сему другого не оставалось кроме того, чтоб мне от споров отказаться.

Сие и советовал мне тамошний межевщик г. Хвощинский. Он, прислав в конце октября ко мне нарочного с письмом, предлагал мне, чтоб я прислал сказку, и чрез оную отказался от своего спора и более потому, что у всех тех владельцев, с которыми я заспорил, оказались в дачах недостатки, следовательно к получению мне земли не было ни малейшей надежды. Но как мне самому хотелось видеться и поговорить с межевщиком, то и расположился я в нему в начале ноября сам съездить.

Квартировал он тогда в Малом Грызлове, и я, приехав к нему, застал у него против чаяния моего множество народа и между прочими обоих господ Милоховых в г. Руднева; а вскоре потом приехал и Михайла Алексеевич Пестов, главный мой по спорам соперник.

Признаюсь, что едучи к межевщику было у меня и то и сё на уме. Я давно уже тужил в раскаивался, что ошибкою и без всякой пользы и на свою голову наделал споров, однако утешался тем, что проступок сей учинил нечаянно в совсем невинным образом. Совсем тем, явившийся у всех соседей недостаток озабочивал в беспокоил меня много.

В даче Калитинской по исчислению моему хотя не было большого примера, однако все опасался я, чтоб межевщики не намерили десятин 5 или 6 лишних, в котором случае примера сего мне необходимо двигаться было должно.

Правда, убыток сей был не велик, однако как он собственно от моей невинной погрешности происходил, то стыд был для меня важнее всего, а при том не хотелось иве невинным образом ввесть в тоже и соседку свою в соучастницу в дачах, Марфу Маркеловну. А потому, едучи дорогою, и находился я между страхом и надеждою и наперед уже полагал, чтоб в случае нужды уступить хотя своих родных несколько десятин, а не довесть соседку свою до убытка; однако не знаю я еще, сколько межевщиками найдено у меня примера и узнать сие хотелось мне очень.

Межевщик был мне рад по обыкновению, ибо могу сказать, что все они были ко мне как–то благоприятны. Он принял от меня приготовленную и уже дома написанную отрицательную сказку и был тем очень доволен, а особливо потому, что я учинил тем предпринимаемому им миротворению хорошее начало.

Совсем тем досадно было мне, что при людях не можно было мне у него спросить, сколько земли по их исчислению нашлось в калитинской даче, а притом и страшился и спросить о том, боясь услышать противное.

Посидев немного, приступил он к миротворению всех вас, спорщиков, ибо он для того в сей день всех поверенных и созвал, чтоб их мирить; а буде тут ее помирятся, то везти бы их с собою в тот же день в Серпуховскую контору, дабы острова их мирила прежде обыкновенного суда.

Сперва начал он стараться разорвать спор у глебовских с полозовскими. В обеих сих дачах были недостатки, однако г. Пестов, как владелец глебовской, не хотел никак оставить своего спора в требовал от полозовских половину засоренного им места, а сие не имели причины ему давать.

Итак, проговорили они очень долго и ничего ее сделали, в г. Пестов доказал о себе, что он в рассуждении разделки был самый негодный и несговорчивый человек.

Потом дошло дело до моего с ним спора. Межевщик встретил его тем, что я жертвую ему своим спором и просил, чтоб и он велел подписать мою сказку, уверяя, что у нас у обоих оказалось равномерно недостатка по четыре десятины.