Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2

Мы также, человек по человеку, собрались туда же, и вскоре крупный разговор сделался общим. Я, как ни был в таких случаях молчалив, однако не мог вытерпеть, чтоб тут же не вмешаться, а особливо когда жених, оставив всю благопристойность в сем случае, врал нелепую и хотел сделать всех нас несмыслями, а одного себя умным.

Итак, принуждены мы были ему доказывать, что мы не пешки и что и он на нас не на дураков напал. Сей вздор продолжался более часа и доходило до хорошей брани, и, наконец, расстались ни на чем и не очень гладко, так что мы и не знали, что последует после.

Проводив жениха, спешили мы ехать домой и досадовали, что помянутый вздор продержал нас до ночи. Ехать нам было хотя недалеко, но очень дурно, а притом было чрезвычайно холодно и морозно.

Мы приехали на санях, и как должны мы были при переезде через реку Трешню спускаться с прескверной и крутой горы и через самую ее перебираться на скверном и беспокойном переезде, то, по случаю беременности моей жены, озабочивался я очень ее положением и боялся, чтоб она себя не повредила; однако мы переправились и доехали до самой деревни благополучно.

Тут рассудилось нам заехать на вечер к имяниннику; но как сказали нам, что нет никого дома, и хозяевы со всеми гостьми своими уехали к Матвею Никитичу, то проехали и мы туда и там заменили в скуде {Скудно, грустно, невесело, неприятно.} проведенный день провождением вечера очень весело в разных играх и увеселениях, где, наконец, мы и ужинали.

Превеликая стужа, соединенная с ужасною мятелью, принудила нас оба последующие дни проводить дома, а меня заняли продолжением перевода «Путешествия в Китай», г. Нейгофа, взятого уже за несколько до сего времени. Между тем собирались мы ехать на помянутую свадьбу, которой положено было быть скоро.

Сия свадьба приближалась к нам, как гора некая, и я могу сказать, что никогда не езжал я с такою неохотою, как сей раз, не для того, что были они люди небогатые, но для того, что жених–то казался быть беспутным, а и о самом тесте не знали мы как судить, и потому другого и ожидать было не можно, кроме вздора и беспутицы, а к тому ж и крайняя дурнота погоды умножала до того смущение, что помышляли мы уже о том, чтоб отказаться. Но приехавшая к нам невестина мать и со слезами нас для самого Бога просящая, чтоб ее в сем случае не оставить, принудила нас согласиться на ее просьбу, и не только дать слово самим на утрие ехать для провождения невесты к церкви, но и дать ей в тот же еще день, для отвоза приданого, людей и женщину, долженствующую отправлять при том должность так называемой барской барыни.

Таким образом, в последующий день надлежало нам на свадьбу сию ехать. Погода была в сей день наисквернейшая: превеликая мятель соединена была с жестокою стужею и с сильным ветром; словом, такая, какой хуже быть не можно и в какую выбитые со двора не ездят. Истинно, как говорится, рубль бы от души дал, чтоб только не ездить; но как миновать было никак не можно, то с самого утра начали мы собираться в сей путь и горевали с женою, как быть и как ехать.

Мы приехали часу в одиннадцатом в Городню и нашли уже там приглашенного к тому же г–на Ладыженского, упражнявшегося с хозяином в считании денег.

На сговоре условлено было, чтоб отец дал некоторую сумму наличных денег, и тут встречен я был неприятным известием, что бедняк г. Лихарев как ни метался всюду и всюду для отыскания помянутых денег, но не мог никак отыскать всего количества, и что недоставало еще 60 рублей в ту сумму, которую нам с собою взять надлежало по договору.

Обстоятельство сие было для меня тем неприятнее и сумнительнее, что всем нам было известно то, что жених именно отзывался, что он ни в полушке более 20–ти рублей в долг не поверит.

Итак, предвидел я и не сумневался, что в церкви произойдет сумятица, а потому и не хотелось мне крайне ехать, и я действительно не поехал бы, если б было можно. Но как приданое было уж услано и не ехать никак было не можно, то с общего совета положили мы приготовить и взять в недостающем числе от отца вексель в той надежде, что, по крайней мере, уговорим жениха, когда не тестю, то нам поверить.

Итак, сыскав перо и бумагу, посадили мы господина Руднева за стол и велели писать вексель.

Между тем, как сие происходило, подъехала к нам приглашенная к тому ж хозяином г–жа Звягина с сыном.

Госпожу сию звали Анною Игнатьевною, и мне хотя случалось ее несколько раз видеть, но знакомства с нею не было, а сына ее я в первый раз еще тогда видел. Его звали Егором Ивановичем, и был он человек молодой, гвардейский офицер и малый добрый.

Рад я неведомо как был сему приумножению нашей компании, а особливо, что с нами была почтенная и такая боярыня, которая умела говорить и в нужном случае требования уважить. С сыном же ее мы тотчас познакомились и сочлись еще роднёю, а именно, что жене моей доводился он правнучатый брат. Но сдружило нас не столько сие, как то, что мы нравами были несколько между собою сходны.

Приезд сей госпожи был мне и по другим двум обстоятельствам приятен, во–первых, что привезла она с собою еще 25 рублей денег, и хозяин, прыгаючи почти от радости, сообщил нам о том известие; и как недоставало тогда только 15–ти рублей, ибо в 20–ти рублях хотел жених уже верить, то и думали все мы, что неужели будет он так бессовестен, что нам всем и в пятнадцати рублях не поверит.

Во–вторых, и что всего для меня было приятнее, то жена моя могла тогда от сей трудной, беспокойной, и по тогдашнему дурному пути, ей в рассуждении беременности ее небезопасной поездки избавиться, ибо было тогда и кроме ей кому с нами ехать, на что после некоторых затруднений все были и согласны и ей остаться дозволили.

Между тем приближалось время уже к вечеру и мы, пообедав тут, спешили ехать; но со всем тем не могли прежде отправиться, как уже в сумерки, так что не успели еще доехать до большой дороги, как совсем уже смерклось.

Теперь рассудите, каково было нам ехать темною ночью и по самой скверной дороге. Со всем тем ехать нам было не скучно: все мы четверо, то есть, я, г. Звягин, Руднев и г. Ладыженский сели в один возок, а невеста с госпожами ехала в другом, и как говорится в пословице, что на людях и смерть красна, то было тогда то же и с нами.

Езда была как ни беспокойна, но как с нами был г. Ладыженский, то шутливый и веселый его нрав нас всех и заставливал беспрерывно хохотать и смеяться и чрез то менее чувствовать неприятности, с путешествием сим сопряженные.

Езда наша продолжалась большою тульскою дорогою на немалое расстояние, ибо положено было венчать в оном волостном селе Егорье, неподалеку от Азаровки находящемся, куда едучи как ни старались мы спешить, но не прежде могли приехать, как уже очень поздно и часу в десятом вечера.