Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3

Я нашел госпожу Срезневу в превеликом замешательстве, недоумении и нерешимости. Жених как–то ей и всем им не совсем нравился, и она долго не знала что делать. Наконец, по увещанию г. Щепотева, положилась она на власть Божию и велела мне сказать, чтоб они начинали, по обыкновению, говорить о своем желании.

Но что ж произошло! Между тем, как я пошел к ним и все мы начали между собою втайне, и также в другой комнате, говорить о том как быть сей церемонии, взбунтовался сын госпожи Срезневой и стал делать матери противоречия. Меня вызвали тогда в лакейскую с извещением о том, и я, побежав к ним, нашел всех, бывших с невестиной стороны, в превеликом беспорядке, расстройке и несогласии. Досадуя на сие, принужден я был вмешаться в их разговор, и часа через два насилу уговорил их, чтобы приступить к делу.

Итак, под вечер уже началось у нас дело. Князь Горчаков начал говорить г. Щепотеву, а тот г–же Срезневой, и началось дело и воспоследовала так называемая помолвка и обыкновенные поздравления, а потом переговоры о том, когда быть формальному сговору и свадьбе.

Все сие продлилось очень долго, но было как–то все не очень ладно и согласно.

Наконец, по назначении, чтоб сговору быть чрез три недели, после того разъехались мои гости: жених поехал в Котово, а г–жа Срезнева с своими так же домой, ибо, как я ни унимал остаться у себя ночевать, но она не согласилась.

Но не успел я их проводить и выттить прогуляться в сад, как гляжу, бежит ко мне человек Настасьи Григорьевны Срезневой, вернувшийся с дороги, с просьбою от ней ко мне, чтоб я попросил г. Темешова приехать к ней чрез день после того, со мною, и не отъезжал бы по намерению своему в путь.

— «Хорошо, мой друг!» сказал я, — «я пошлю сей же час к Алексею Ивановичу с письмецом о том».

Но как сей на мою цидулку отписал, что ему никак учинит того не можно, а он согласен не в воскресение, а наутрие со мною в ней съездить; то за необходимое я почел по утру, на другой день, ранехонько, с предварительным известием о том отправить нарочного. Но что ж воспоследовало?

Не успел последующий день настать и сосед мой ко мне приехать, как и полетели мы с ним в деревню г–жи Срезневой, которая была от нас таки — неблизко; и как удивились мы, как подъезжая к ее дому, увидели карету г–жи Срезневой, едущую в нам навстречу.

«Что за диковинка! и что это значит?» говорили мы между собою. «Уже не хотела ли она куда–нибудь дать тягу?» Но как нельзя было ей, увидев нас, не остановиться и вместе с нами не возвратиться в дом, то приняла она нас как надобно. Но как мы, посидев, начали говорить, то услышали неожидаемое и такое, чему мы еще более удивились, а именно: что она срок сговора переменяет и делает его неопределенным, предлагая что ей необходимо надобно еще съездить повидаться и посоветовать с какими–то родственниками, и что тогда уже она даст знать.

Услышав сие, я тотчас догадался, что это был форменный отказ, а г. Темешов, как был ни прыток, но того не понял; но вздумал сам политическим образом отказывать, а чрез то, против всякого чаяния, и расплылось все наше дело.

Возвращаясь в себе в дом, проговорили мы с ним во всю дорогу о сем деле и я довел товарища своего до того, что он мне во всем открылся и наговорил о себе столько, что я ажно содрогался.

Узнав, что был он человек совсем особого и такого рода, с которым связываться ни одному человеку не можно, а потому я почитал г–жу Срезневу счастливою, что она не попала за сего человека, ибо девушка сия была очень хорошая, и он по характеру своему казался совсем нестоящий такой невесты.

Вскоре после сего получил я из чернской своей деревнишки с нарочным уведомление, что туда приехать межевщик, на соседственную к нам дикую казенную землю, и что мне неотменно туда приехать надобно. И обстоятельствы были таковы, что я принужден был, бросив все, скакать туда вместе с соседями моими, гг. Молчановыми, имевшими в тамошней деревне равное со мною во впадении соучастие.

Итак, согласившись ехать вместе 12–го августа, отправились мы в сей путь, и не успели нескольких десятков верст отехать, как в тот же еще день случилось с нами одно смешное, особое и такое происшествие, которое достойно некоторого замечания. Оно было следующее:

Подъезжая к Тулице, встретилось с ними несколько телег, набитых пьяными мужиками, похожими на бурлаков. Они орали песни во все горло, кричали и скакали, сколько было у лошадей силы, и мимо нас проехали.

Мы, сидючи с г. Молчановым в одной коляске, подивились еще и не понимали, какие бы это люди были: не то купцы, не то — мужики, не то — разбойники. Все были велички и толстяки, все в кожанах, в красных рубахах и все с виду, как бурлаки.

Я, смотря на них, и подумал еще: «ахти! уже не воры ли это какие?» Однако, как не до нас было дело, то повстречавшись с ними, и проехали мы мимо и продолжали путь свой.

Но не успели мы, проехав Тулицу, миновать стоявшую тут тогда заставу, как увидели бегущего за нами с заставы солдата и кричащего, чтоб мы остановились.

Удивились мы сему и хотя не знали, чтоб это значило, но велели остановиться и его подождать. Солдат, добежав, просил нас именем поручика, чтоб мы немного погодили, говоря, что какой–то купец ехал и обронил деньги, а другой какой–то человек ехал верхом и оные деньги поднял и отдал нашим людям.

Странно нам сие показалось и тем паче, что мы, едучи впереди, ничего того не видали и, не понимая, что б это значило, спрашивали у людей; но они говорили, что ничего этого не знают. Однако, согласились мы обождать и солдат побежал назад.

Между тем, приставал я к своим людям и принуждал сказать, не было ли в самом деле какого происшествия? И, к удивлению своему, скоро открылось, что в самом деле было, а именно: что за нами случилось ехать человеку, знакомому нашим людям и неподалеку от того места живущего дворянина, г. Хвощинского, человеку, которой, подняв оброненные купцом деньги, кинул нашим людям по знакомству, и они их приняли и спрятали, и у одного из них были они в кармане. Я велел их себе показать и увидел кожаной кошелек, набитой серебряными деньгами, которых по–видимому было рублей до пятидесяти.

Тогда начали мы советовать, что с ними девать? — Людцы наши все единогласно говорили, что нам не для чего ждать, а должно ехать. Г. Молчанов был того же мнения и принуждал деньги схоронить под хомут, завернув во что–нибудь. Но мне одному казалось это дело бесчестным и подлым, и что долг христнанские повелевает возвратить сии деньги хозяину; почему и стал я в том так твердо, что все, сколько ни говорили, но не могли меня в том переспорить.

Между тем увидели мы идущую к нам целую толпу народа. Был то поручик и превеликое множество народа, окружающего того верхового человека, которое, по отдачи нашим денег, нарочно от нас отстал.