Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 15
- Название:Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 15
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство художественной литературы
- Год:1964
- Город:Москва, Ленинград
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 15 краткое содержание
Знаменитый роман Вальтера Скотта (1771–1832) — о противостоянии французского короля Людовика XI, дипломатичного и коварного политика, и герцога Карла Бургундского, человека смелого и честного. Главный герой романа — молодой шотландец, спасающийся бегством от врагов, погубивших членов его семьи. Дорвард покидает родные места и поступает на службу к Людовику XI. На долю бесстрашного королевского телохранителя выпадает множество романтических приключений…
Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 15 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Типичен и цыган Хайраддин. В предисловии 1831 года, за которым чувствуется глубокое изучение исторических источников, В. Скотт упоминает о сотнях секретных комбинаций, осуществлявшихся в различных провинциях Франции и Фландрии при помощи «личных эмиссаров неутомимого Людовика — цыган, пилигримов, нищих…» Одним из этих «эмиссаров», о которых В. Скотт читал в старых хрониках XV века, и был Хайраддии, играющий в романе столь сложную и трагическую роль.
И как всегда в лучших романах В. Скотта, оба плана разработаны с блеском и огромной художественной изобретательностью. В эпизоде из истории борьбы Людовика и Карла Бургундского — а ведь это только одна страница из кровавой книги их длительной распри — с поразительной полнотой вскрыты условия, в которых рождалась национальная самодержавная французская монархия, сколоченная силой и хитростью Людовика XI, опиравшегося на помощь городов и служилого люда.
Сколько грязи и крови, сколько жестокости, коварства, но сколько и политической изворотливости и государственного ума в политике лицемера Людовика, неутомимо работавшего над достижением своей цели — созданием единой Франции! Скотт показывает, какими методами Людовик расправляется с феодальной вольницей, пытающейся препятствовать его планам, как беспощаден он и с народом, какой ненавистью окружен этот самодержавный монарх, вынужденный прятаться от своих подданных за каменными стенами угрюмого гнезда Плесси-ле-Тур и за живой стеной своих шотландских телохранителей — французам Людовик не доверяет.
Карл Смелый, последний герцог Бургундский, хозяин большого, цветущего, пестрого государства, в то время включавшего не только часть французских земель, но и территории, ныне принадлежащие Бельгии и Голландии, антагонист Людовика не только потому, что он владеет странами и городами, на которые претендует и Людовик, но и потому, что Карл в изображении В. Скотта — последний рыцарь на престоле, — великолепный анахронизм, воплощающий славное рыцарское прошлое Европы, на смену которому приходит прозаическое будущее: царство расчета, господство денег, эра буржуа, в темную одежду которых рядится сам король Франции. Эти два образа — большая творческая удача писателя. В Карле не просто воплощены черты уходящего рыцарского мира, буйного, но героического — в нем отмечены и свойства человека XV столетия, уже затронутого веяниями итальянского Ренессанса, расцветающего рядом, за Альпами. Старое и новое сплетаются и в Людовике-короле, охотно играющем роль скуповатого хитреца-горожанина, этакого куманька-простака.
С замечательной прозорливостью В. Скотт понял, что заигрывание Людовика с городами, мечтающими вырваться из-под власти Карла Смелого, — тоже ход в большой политической игре, что его личные отношения с людьми — не столько выражение его индивидуальных человеческих качеств, сколько отдельные маневры в той напряженной борьбе, которую он ведет. Людовик XI привлек внимание многих замечательных писателей XIX века: он изображен и в «Соборе Парижской богоматери» В. Гюго и в повести Бальзака «Мэтр Корнелиус». Однако у В. Скотта его портрет наиболее глубок, наиболее реален и историчен. Это чувствуется и при сравнении «Квентина Дорварда» с романом немецкого писателя XX века А. Неймана «Дьявол», известного советскому читателю по серии «Исторические романы».
Итак, Квентин — только пешка в руках Людовика. Пешка, которой предстоит сделать ход, одновременно выгодный для короля и гибельный для нее. К тому же Квентин втянут в одну из тех вероломных интриг, которых было немало в политической игре Людовика. Что для него жизнь и честь жалкого шотландского стрелка!
Однако замыслы короля рушатся. Изабелла де Круа становится женой Квентина, наемный солдат оказывается среди знати, с которой все еще приходится считаться даже королю. Как же это случилось? В. Скотт объясняет ход событий не только обстоятельствами, которые помогли Квентину воспрепятствовать выполнению замысла короля и сохранить жизнь, но прежде всего — личными качествами самого Квентина. Юный шотландец еще не испорчен тлетворным духом новой эпохи, царящим в страшной берлоге Плесси-ле-Тур. В нем еще живы представления о рыцарском долге и те предрассудки, которые свойственны его родной патриархальной Шотландии, где он чуть было не поплатился жизнью, Квентин — своеобразный юный Дон-Кихот на больших дорогах Франции, где творятся дела, которых он не понимает, но которые внушают ему омерзение и страх. Он не желает участвовать в грязной игре Людовика даже не потому, что разгадывает ее — для этого он слишком наивен, — а потому, что она ему претит. В любом случае он старается действовать по старому кодексу чести, который внушен ему в его родном доме, и, следуя этому кодексу, он выходит победителем из сложной борьбы, в которую он был вовлечен.
Конечно, в последовательном прославлении моральных доблестей юного дворянина есть доля характерной для В. Скотта идеализации рыцарского прошлого Европы. Но ведь писатель и дружелюбно посмеивается над своим героем и заставляет нас помнить о том, что Квентин — наивный и горячий юноша, но обладающий умом, доблестью, чувством чести. Кроме всего прочего, Квентин просто человечен, добр, отзывчив. Это уже не связано с его феодальной моралью. К тому же В. Скотт показал на примере Арденнского Вепря, что рядом с его идеальным Квентином существовали и носители подлинной феодальной «морали», которая весьма отличалась от высокого духа рыцарских романов и кодекса рыцарской чести.
Но Квентин не победил бы своих врагов, если бы не горячее чувство Изабеллы, которая верно поняла душу своего юного рыцаря. Оба они — трогательный анахронизм, как Карл Смелый — анахронизм героический. Прекрасная дама и герой романа среди интриг, хитросплетений, даривших во французском обществе XV века, торжествуют над кознями и замыслами больших и малых хищников, рыскавших по дорогам Франции, по которым странствуют Изабелла и ее паладин.
Однако их победа одержана не без помощи Хайраддина, который сумел отплатить добром юному шотландцу за помощь, оказанную в трудную минуту. Хайраддин, чувствующий себя вольной птицей, ставит себя выше Квентина — королевского слуги, а Квентин смутно ощущает человеческую красоту разбойничьей свободы Хайраддина.
Победа одержана в конечном счете еще и потому, что льежское восстание, подготовленное не без помощи Людовика, своим неожиданным ходом спутало все его карты. Ему надо спасать свою шкуру. Судьба юной наследницы дома де Круа ускользает из его рук. И это очень важное проявление характерной для всей эстетики В. Скотта мысли о том, как сложно переплетены судьбы людей и судьбы народов, история и личная жизнь. Страницы, посвященные льежскому восстанию, относятся к числу подлинных шедевров В. Скотта. Ни в одном другом произведении он не поднимался до такого грозного пафоса в изображении ожесточенной схватки противоборствующих сил, хотя в описании восставших льежских горожан есть и явные нотки насмешки над «мятежной чернью».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: