Поль Феваль - Горбун

– Но если есть хоть маленькая надежда… – начала госпожа Гонзаго.

– Надежды нет, – убежденно промолвил Анри. – Сейчас три часа дня. В семь стемнеет. Как только наступят сумерки, сюда прибудет специальный эскорт и доставит меня в Бастилию. Около восьми вечера я уже буду во дворе, где совершаются казни.

– Поняла! – воскликнула принцесса. – Поняла. Сейчас я немедленно соберу группу из верных крепких бойцов, и по пути вашего следования…

Лагардер грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Нет, сударыня, вы не поняли. Сейчас объясню. На пути между Шатле, где мы находимся сейчас, и последним пунктом моего назначения Бастилией будет сделана остановка на кладбище Сен-Маглуар.

– На кладбище Сен-Маглуар! – дрожащим голосом повторила принцесса.

– Именно там, сударыня, – горько усмехнувшись, пояснил Лагардер, – ибо убийца должен перед могилой своей жертвы совершить ритуал публичного покаяния. Не так ли?

– И это будете делать вы, Анри! – в ужасе воскликнула госпожа де Гонзаго. – Вы не жалевший своей жизни, чтобы защитить Невера! Вы, наша судьба и наш спаситель!

– Не говорите так громко сударыня! Перед могилой де Невера будет стоять плаха с топором. Там палач мне отрубит правую кисть.

Принцесса закрыла ладонями лицо. В другом конце комнаты Аврора младшая, опустившись на колени у окна, горячо молилась.

– Несправедливо, не так ли, сударыня? И сколь бы незначащим ни было в свете мое имя, как тяжко расставаться с жизнью, оставляя о себе дурную позорную память!

– Но чем вызвана эта бессмысленная жестокость?

– Председатель Сегре сказал: – ответил Лагардер, – «Нельзя попустительствовать тому, чтобы герцога или пэра убивали, как первого встречного. Убийца должен быть примерно наказан для острастки других».

– Но ведь преступник не вы! Регент не допустит.

– Пока приговор не был оглашен, регент мог все, а сейчас, если только нестоящий убийца не сознается… однако, же речь не о том. Я вот о чем хотел вас просить, сударыня; это моя последняя просьба. В ваших силах сделать так, чтобы моя смерть вместо позора прозвучала бы благодарственной песнью мученика. Вы можете оправдать меня в глазах общества. Хотите ли вы это?

– Хочу ли я? И вы еще спрашиваете! Что я должна предпринять?

Лагардер заговорил еще тише. Не смотря на твердый ответ принцессы, его голос дрожал:

– Церковная паперть от могилы де Невера совсем близко. Если мадемуазель Аврора в подвенечном платье будет дожидаться на пороге храма, если там же будет находиться священник в праздничном облачении, если вместе с ним будете и вы, сударыня, если сопровождающие меня конвоиры согласятся, (возможно, для этого их вам придется подкупить), – предоставить мне несколько минут, чтобы успеть преклонить колени перед алтарем…

Принцесса, услышав эти слова, задрожала от волнения.

– Но вижу, вас это испугало? – Лагардер устремил на госпожу Гонзаго печально вопросительный взор.

– Говорите, говорите же, не теряйте времени, – с решимостью промолвила принцесса.

– И если священник, – продолжал Лагардер, – с согласия госпожи принцессы де Гонзаго перед ликом Всевышнего благословит и скрепит брачный союз между шевалье Анри де Лагардером и мадемуазель де Невер…

– Клянусь спасением души моей! – воскликнула Аврора де Келюс. От готовности пойти на подвиг она словно сделалась выше. – Все произойдет именно так, как вы сейчас сказали!

Глаза Лагардера просияли. Он пытался губами поймать ее руку, чтобы к ней прикоснуться в благодарном поцелуе. Но принцесса вместо того, чтобы протянуть ему руку, порывисто обняла Лагардера, крепко прижав его всего к своему сердцу. Аврора младшая это видела. И не только она. Как раз в этот миг на пороге появились конвоиры. Но госпожа Гонзаго, не обращая на них внимания, пылко продолжала:

– И после этого кто посмеет заявить, будто вдова де Невера, двадцать лет не снимавшая по нему траур, собственноручно благословила союз родной дочери с убийцей своего мужа и ее отца. Великолепное решение, сын мой! На сей раз я угадала!

– Да, угадали, – пробормотал он. – О, теперь мне еще больше жаль расставаться с жизнью. До этого момента мне казалось, что теряю лишь одно бесценное сокровище…

– Никто не посмеет! – продолжала принцесса. – Священник будет на месте, в том я уверена, я приведу моего исповедника. Конвоиры дадут нам время. Я заплачу им, сколько они пожелают, даже если для этого придется продать все мои драгоценности и заложить обручальное кольцо, которое надел на мой палец де Невер. И после венчания мы все: священник, мать и молодая жена, пойдем вслед за осужденным по парижским улицам. Я могу твердо сказать…

– Не продолжайте, сударыня, умоляю во имя Господа! Мы уже не одни, – пробормотал Лагардер.

К ним приблизился пристав, державший длинный жезл.

– Сударь, – сказал он, обращаясь к осужденному. – Я уже нарушаю отведенные мне полномочия. Прошу вас следовать за мной.

Аврора младшая подбежала, чтобы в последний раз поцеловать любимого. Припав к его уху, принцесса быстро прошептала:

– Можете надеяться. Я все сделаю в точности, как вы велели. Но неужели нельзя предпринять что-нибудь еще?

Лагардер уже сделал шаг в сторону конвоиров. Внезапно он остановился и, стремительно развернувшись, произнес тихой скороговоркой.

– Есть еще одна возможность, но она настолько незначительна, что ее даже трудно назвать попыткой. Словом, шанс совершенно ничтожный. Сегодня фамильный совет соберется в восемь вечера. В это время я буду находиться совсем близко. Если бы каким-то образом вдруг удалось меня вызвать и представить перед его королевским высочеством и членами трибунала…

Принцесса в знак понимания крепко пожала ему руку. Аврора де Невер провожала полным отчаяния взглядом своего возлюбленного, по сторонам которого опять расположились конвоиры, и сзади занял позицию мрачный персонаж, представлявший доминиканский орден. Через несколько секунд процессия скрылась в дверях, выводивших к Новой башне. Принцесса взяла дочь за руку и тоже направилась к выходу.

– Пойдем дитя, еще не все потеряно. Господь не попустит, чтобы свершилась такая кощунственная несправедливость!

Аврора, ни жива ни мертва, не слышала ее слов. Усевшись с дочерью в карету, принцесса крикнула кучеру:

– В Пале-Рояль галопом!

В этот же момент, стоявший у крепостной стены другой экипаж тоже тронулся с места. Нервный мужской голос крикнул кучеру через дверцу:

– Если не прибудешь на Фонтанный двор раньше кареты госпожи принцессы, будешь уволен!

В этой другой карете в найденном наспех платье в дурном настроении на мягких сидениях вытянулся долговязый господин де Пейроль.