Олег Алифанов - Все, кого мы убили. Книга 1

– Вы хотите сказать, что решение, найденное вами для расположения костей – не единственно возможное? – со скрытой надеждой спросил я.

– Я ничего не хочу сказать на сей счёт, – отрезал он. – Я не зоолог, а художник. Знаю лишь, что не смогу содержать проклятое наследство, а сам не имею склонностей к раскопкам. Итак, вскоре после обрушения дамбы и отъезда многих действующих лиц, получил я распоряжение тайного общества следовать за вами на Восток и не спускать с вас глаз, пока другое лицо не сменит меня.

– Чего ищете вы? Или – они?

– Меня обязали следить за вами и сообщать обо всех передвижениях, словно вы, Рытин, армия врага, остальное – их дело. Говорю вам об этом с чистой совестью, ибо за пять недель до сего дня я отправил то злополучное письмо Россетти с отказом от службы, поскольку не обещал исполнять любые их прихоти, кроме первоначально оговорённых. В конечном счёте, они лишь ищут древности. Кажется, весь рынок Европы у них под надзором. А Новороссия с её набитым золотом курганами для них просто рай. Предполагаю, что с Прозоровским вышел у них швах, но теперь они отыграются на вас, раз уж шанс представил вас им.

– Вы не исполнили до конца и того первого уговора, и всё же решились на разрыв?

– Я не сообщил им выводов князя, но говорил, что через мои руки не прошло ни крупицы золота. Они знали, что я не допущен до раскопа.

– Но в Бейрут вы приехали, – без упрёка сказал я.

– Один из них не спускал с меня глаз до самого отплытия из Константинополя. Мне даже письма не удалось отправить. Видите ли, уж если я и могу числить себя в подчинении кого-то, то это мой наниматель Россетти, но никак не Голуа. Последний же мнит себя, кажется, моим безраздельным начальником, на том лишь основании, что призван раньше и забросил сети глубже.

– Не потому. Просто он может убивать, а вы нет.

– Я боюсь его, но вынужден слушаться и одновременно обращаться за решением дела к высшей инстанции.

Что-то в его изложении не сходилось, но я никак не мог уловить нити, и от того раздражался.

– Голуа забыл добавить, что особенностями иллюминатских… да! – иллюминатских обществ является также и то, что каждому этажу иерархии положено знать лишь о необходимом. Необходимом – для исполнения поручений, связанных с конечной неведомой целью. Но, – я повысил голос, – не достаточном для того, чтобы делать выводы о задачах генералов.

– Но я убеждён, что Россетти – в числе высших иерархов. Не может же принц…

– Может! – оборвал я его. – Титул – не признак. К тому же титул, присвоенный обществом, может вводить в заблуждение своим несоответствием в жизни вне его. Представьте себе, попадая в жернова проходимцев с самомнением высотой с Вавилонскую башню, даже и высшие сановники и аристократы превращаются в обыкновенных дойных коров, пасомых самозванцами, присвоившими себе чин ареопагитов или маршалов. Император Павел состоял в масонах, но и близко не подпускался к управлению братством. В то же время вполне уверенно патронировал Орден госпитальеров, являясь великим магистром. Вот вам пример отличия тайных обществ от явных.

– Всё так, – обречённо молвил он, и плечи его поникли. – Вчера я получил ответ от Россетти. Он настоятельно требует мне оставаться в Бейруте для встречи с ним. Я не посмел бы испрашивать у вас совета, Алексей Петрович, но нахожусь в безвыходной ситуации.

– Молитесь Георгию Победоносцу. Он уроженец сего града, и у себя дома особенно силен.

– Я обязан сообщить им свой адрес через французское консульство. Но я не стану этого делать.

– Сообщите вы или нет, вы тут как бельмо на глазу, за вами следил мой Прохор, да и сам я наткнулся на вас в первый же день на базаре. Надо бы вам спрятаться хотя бы на время, Владимир. А с его эмиссаром может встретиться ваш эмиссар, предположим, я. Или Прохор Хлебников. Он ловкий малый, а когда не пожалеете червонца, то вашему магистру я не позавидую. Но, – я пресёк его попытку благодарить, – сначала вы должны рассказать мне правду.

– Разумеется! – воскликнул он горячо. – Но я ничего не скрыл!

– За что они хотели меня убить? Ведь, насколько я понимаю, не один Голуа причастен к этому.

– Вы стали помехой им в чём-то. Возможно, неосознанно, сами того не желая, как-то вмешались в их стройные планы. Планы, которые лишь могли казаться стройными.

– Какие планы? – наседал я. – Только, ради всего святого, не повторяйте ещё раз наивных заблуждений князя, что тайное общество ищет золотые статуэтки из курганов, чтобы переплавлять их в звонкую монету или держать цены на сей ходкий товар!

Я заходил слишком далеко, потому что никаких иных подозрений не имел, но настроение нашей беседы позволяло мне диктовать, и я решил проверить все самые невероятные догадки.

– Я не знаю! – отпрянул он. – А что же тогда? Я видел в Россетти хитрого заправилу какого-нибудь Общества Дилетантов, из тех, что громят Акрополи, но всеевропейского масштаба. Я всегда полагал их целью наживу. Возможно, власть, которую могут дать большие деньги. Вы же сами говорите, Рытин, что я не мог быть посвящён… Кстати, я и в вас видел возможного агента пресловутых Дилетантов. Я ведь до самого отъезда так и не узнал, кто из работников князя принадлежал кругу посвящённых, а кто нет. Клянусь честью…

– Это, последнее, излишне. Послушайте, Артамонов! – вскричал я. – Несмотря на то, что они примеряют на себя хитоны божеств, называют себя именами античных греков и меняют названия месяцев – они всего лишь люди. Как мы с вами. Несмотря на титулы, у них лишь по паре рук и ног. Несмотря на богатство, у них лишь по одной жизни. Они – люди, полные грехов и слабостей, с узким умом и жалким воображением, не выходящим за пределы обыденности. Обыденности, понимаете! А вы – творческий человек, с полётом фантазии, с художественной памятью, наконец! Неужели вы, зная их, общаясь с ними, не можете припомнить ничего, что выдавало бы их истинные цели? Нет таких секретов, завесу над которыми нельзя приоткрыть, общаясь с заурядными людьми. Если у вас самого решительно нет никаких догадок, расскажите мне об оговорках, несуразностях, несовпадениях, а уж я постараюсь сам разгадать причину логически.

– Вы правы, – задумчиво произнёс он, – да, у них только по паре рук и по одной голове. Как и в том, что их головы готовы отдать приказ рукам душить и стрелять, поэтому обладают они преимуществом перед нашими, следующими правилам чести и подставляющими себя под пули с равными шансами потерять свою жизнь или свою душу.

Тогда я использовал последнее средство.

– Хочу, чтобы вы знали, – я приблизил своё лицо к нему. – В Константинополе на меня нападали – я узнал одного из приспешников Голуа, возможно, соглядатая и над вами. Если бы я перешёл им дорогу только там, у князя – к чему гоняться за мной по всему свету?