И. Болгарин - Адъютант его превосходительства

Едва ли не около полуночи чекисты с Фроловым вернулись в штаб армии. Сазонов все так же недвижно сидел в кабинете – Резникова, возле сейфа.

Вызвали коменданта штаба, потом разыскали и привезли сонного слесаря, который больше часа угрюмо колдовал над сейфом. Наконец толстая, ленивая дверца с бесшумной тяжестью открылась. Внутри шкафа зияла пустота.

– Здесь ничего нет! – угрюмо сказал Фролов. Чекисты молчали – это в какой-то степени их провал. Басов и Преображенский растерянно перегляну­лись. «Батюшки-светы, да как же так? – было написано в глазах Преобра­женского, Басов тихо пробормотал:

– Да этого не может быть… Эт-то невозможно!.. Вчера вечером Василий Васильевич на моих глазах положил сюда карты Киевского укрепрайона и последние донесения с фронта. Это какая-то мистификация…

– Я тоже… тоже это видел, – подтвердил Преображенский и, не вытер­пев, перегнулся через плечо Фролова и заглянул в сейф.

Сейф зиял черной равнодушной темнотой.

«… Несмотря на позднюю пору, Лацис спать не ложился, ждал Фролова. Надеялся на добрые вести. Но по виду Фролова, по усталой его походке по­нял, что произошло то, чего он боялся больше всего и к чему все-таки не хотел быть готовым. Щукин перехитрил его. Донесение Кольцова опоздало. Опоздало на сутки, а может, и того меньше… Время выиграло схватку…

– Ну и что ты думаешь по этому поводу? – спросил Лацис, с трудом пря­ча свою огорченность.

Фролов сел в кресло, склонил голову и долго сидел так, молча. Затем стал тихо рассказывать:

– Судя по всему, дело было так… Около двух часов ночи Резников ушел из штаба. Его заместитель Басов говорит, что Резников в тот вечер был заметно взволнован, а за полночь стал почему-то торопиться. Сказал, что ему нездоровится, что придет завтра попозже, к заседанию Реввоенсовета. Это он, не любящий опаздывать!.. Ключ от его квартиры находился у сосед­ки – она накануне убирала в его комнатах и ключ оставила у себя. Без ключа Резников попасть к себе в дом не мог.

– Но дверь, ты же сказал, была не заперта?

– Да. Он открыл ее вот этим ножом. – Фролов положил на стол перед Ла­цисом скошенный сапожный нож.

– Зачем ему это было нужно? Кадкой смысл открывать свою дверь ножом, если он мог зайти к соседке и взять ключ?

– Зайти к соседке – это значило потерять какое-то время. Он у соседки столовался и зачастую ужинал довольно поздно, иногда за полночь. За все хлопоты он платил… Если бы он пришел за ключом, соседка усадила бы его ужинать…

– Он мог бы и отказаться. Сослаться на отсутствие аппетита, на нездо­ровье, еще на что-то…

– Все это тоже требует времени. А он торопился – светает сейчас ра­но…

– Опрокинутый стул? Как он вписывается в твою версию?

Лацис нервно ходил по кабинету и изредка на ходу бросал свои вопросы.

– Резников не зажигал в комнате огня. Он зашел домой, чтобы перео­деться…

– Не очень убедительно. В своей комнате, где я знаю, как расставлена мебель, я вряд ли свалю стул даже в полной темноте.

– Но он торопился. И нервничал. Ему необходимо было выйти из города в темноте… И он успел, он вышел из города еще до рассвета. Я отдал рас­поряжение Особым отделам всех фронтовых дивизий задержать его. Указал приметы. Где-то же он будет переходить линию фронта…

– Может быть… Может быть… – задумчиво расхаживая по кабинету, ти­хо говорил Лацис. – Василий Васильевич… Николай Николаевич…

– Что?

– Похоже!.. Очень похоже, что ты прав…

Купола Софийского собора на фоне ночного неба были иссиня-черными, они уже не отливали золотом, не сияли, – а тихо меркли, как угли в уга­сающем костре.

– Вызови Басова! – не оборачиваясь, попросил Лацис и, не дожидаясь ответа, добавил: – Пусть срочно зайдет ко мне!..

Басов словно ждал звонка Лациса и пришел довольно скоро. Остановился посредине кабинета, вопросительно смотрел на Лациса.

– Владимир Петрович. Предположим, что карты Киевского укрепрайона оказались у врага, – устало сказал Лацис. – Что можно предпринять, чтобы свести к минимуму урон от утечки этих сведений?.. Ну, скажем, передисло­кация войск?.. Перестройка оборонительных линий?..

Басов чуть снисходительно посмотрел на Лациса:

– Если говорить честно…

– Да-да, именно… честно!..

– Кардинально ничего нельзя изменить, к сожалению. Для перестройки всей оборонительной линии понадобился бы не один месяц, – доверительно сказал Басов. – Впрочем, некоторые мысли у меня по этому поводу есть, и я хотел бы их сегодня же… да-да, уже сегодня доложить Реввоенсовету… если… если, конечно, вы, так же как и я, думаете, что это преда­тельство! – Он сделал нажим на последнем слове.

Лацис долго молчал. Затем твердо сказал:

– К сожалению, ничего другого мы предположить не можем, кроме это­го… – и добавил: – Впрочем, я назвал бы это другим словом. Резников – не предатель. Он, видимо, был просто враг, а мы этого вовремя не угада­ли… Хорошо замаскированный враг?

Капитан Осипов внес в кабинет Щукина большой и грязный, весь в тороп­ливых, аляповатых заплатах, мешок. Брезгливо водрузил его посреди каби­нета.

– Что это? – поморщился Щукин, удивленный тем, что грязный мешок Оси­пов бесцеремонно поставил на ковер, тогда как место этому мешку в лучшем случае у порога.

– Презент, ваше высокоблагородие, – с послушно-лукавым лицом сказал Осипов. – Презент от Николая Николаевича. – Последние два слова он про­изнес значительно.

Щукин поднялся с кресла и с необычной для него неторопливостью подо­шел к мешку. Осипов тем временем развязал сыромятный ремень, извлек из мешка несколько пар старых, со скособоченными каблуками и истертыми го­ленищами, сапог.

Стараясь не запачкать ни мундира, ни галифе, держа сапоги почти на вытянутых руках, вытряхнул из голенищ рулоны плотной бумаги, расправил, разгладил тыльной стороной ладони листы и с подобающей в этих случаях внушительностью поднес их полковнику Щукину.

Тот с неторопливым вниманием начал просматривать их. Листы были широ­кими, на них пестрели причудливые, извилистые линии, многочисленные точ­ки и цифры и еще какие-то значки.

– Карты Киевского укрепрайона? – пытаясь скрыть удивление, удовлетво­ренно произнес он, расстилая листы на полу. Осипов со старанием стал по­могать полковнику. Уже через несколько минут пол кабинета был устлан картой, на которой условными знаками были отмечены опорные узлы и оборо­нительные линии, опоясывающие Киев.

– Н-да! Вот уж не верил, что Николаю Николаевичу удастся и на этот раз выполнить задание, – потеплевшим голосом сказал Щукин.

– Николаю Николаевичу и Михаилу Васильевичу, господин полковник, – счел своим долгом уточнить Осипов и, тут же с некоторой торжественностью в голосе доложил новость, которую полковник Щукин ждал давно и уже поте­рял всякую надежду на то, что она будет столь оптимистичной. – Николай Николаевич сообщает, что Михаил Васильевич приступил к работе и эта опе­рация во многом была осуществлена им.