Томас Костейн - Королевский казначей

Граф отставил бокал и аккуратно вытер губы.

— Конечно, условия неидеальны, милейшая женушка, потому что я слегка расслабился. Я даже не стану от вас скрывать, что нахожусь в небольшом подпитии. Но если вы мне все четко и коротко изложите, я попытаюсь вас понять.

Изабо нахмурилась.

— Внимательно слушайте. Здесь произошли некоторые неприятные вещи. Противодействие Керу растет с каждым днем. Его противники становятся все настойчивее. Рено, нам нужно действовать. Вы меня слышите? Начать действовать как можно быстрее!

Граф поставил бокал на пол рядом с собой. Он ухватил пальцами кончики усов и безуспешно пытался подкрутить их.

— Моя женушка-красавица, я все устрою!

Валери смотрела из окна комнаты. Показались бобровая круглая шапка графа и замысловатый головной убор зеленого цвета, принадлежавший графине. Девушка вздрогнула, подумав, как ей повезло, раз не пришлось выходить на улицу в такую погоду.

Гийометт поставила медный тазик с водой перед очагом и попыталась согреть одежду, которую должна была надеть Валери.

— Поторопитесь, мадемуазель! Если вы продолжите стоять у окна, замерзнете!

Валери подошла к очагу, с неохотой сбросила с себя одеяла, в которые закуталась. Служанка быстро накинула на нее шерстяную рубашку.

— Вам следует размяться, а потом мы будем одеваться дальше. Вам не нужно было стоять у окна. Вы посинели от холода.

Валери закрутила волосы на макушке и начала умываться холодной как лед водой. Пока она совершала свой утренний туалет, все время посвистывала. Валери радовалась тому, что рядом не было графини, которая обязательно указала бы, что дамы при дворе никогда не свистят.

В дверь постучали. Годфруа объявил, что прибыл господин Кер.

Валери взглянула на юношу:

— Ты в этом уверен? Нам сообщили, что он в Париже и еще долго сюда не вернется.

— Он здесь и просит вас спуститься к нему, мадемуазель, — сказал паж.

Девушка быстро оделась и через пять минут уже спускалась вниз.

Кер расхаживал взад и вперед по длинному залу. Он на ходу читал письма, а когда заканчивал читать, клал в кожаный мешок, прикрепленный к поясу справа, и брал очередное письмо из мешка слева.

Когда Кер увидел Валери, он остановился и улыбнулся ей доброй улыбкой. Но было видно, что мысли его заняты работой.

— Моя малышка, вы совсем поправились. Это очень хорошо. Сегодня утром вам придется отправиться со мной по важному делу.

Валери ответила:

— Да, сударь.

Она была удивлена и испугана. «Неужели меня сейчас покажут ему?»

— Мы с вами навестим госпожу Сорель. Меня внезапно вызвал из Парижа король. Здесь меня ждала записка от леди Агнес, в которой она просит, чтобы я навестил ее и привел с собой вас, моя милая.

Кер удивленно глядел на девушку. Это странное чувство он постоянно испытывал при встречах с нею.

— Вы все больше напоминаете мне ее. Милая госпожа Агнес будет поражена, когда вас увидит. Это будет для нее день сюрпризов, потому что я собираюсь сказать ей кое-что, что ей не понравится. Дитя мое, мне нужно кое-что сказать и вам, но мне кажется, что мы обсудим все после посещения Агнес Сорель.

— Что ей известно обо мне?

— Ничего, кроме того, что я выбрал вас для исполнения нашего плана. Ей не известно, кто вы такая или что вы на нее похожи.

Валери сильно волновалась.

— Сударь, я уверена, что не понравлюсь ей, — заметила девушка.

Кер улыбнулся и ласково погладил ее по руке.

— Ничего не бойтесь. Ваше знакомство пройдет гораздо спокойнее. Я не думаю, чтобы она разговаривала с вами. Мадам быстро слабеет, и, наверное, у нее не будет сил для разговоров. Ей хочется взглянуть на вас, вот и все. Я даже не уверен, стоит ли вам со мной идти. Но она настаивала на этом.

— Нужно ли мне переодеваться?

Кер взглянул на девушку и покачал головой:

— Нет, переодеваться не стоит, но вам лучше надеть хороший плащ и какой-нибудь красивый головной убор.

Кер невольно протянул руку к мешку с непрочитанными письмами, но вовремя остановился и снова взглянул на девушку.

— Как странно, дитя мое, что никто из моих шпионов ничего не сообщил о вас. Обычно они ничего не упускают.

Валери была поражена.

— Шпионы? Я ничего не понимаю, сударь. Кер мрачно рассмеялся.

— Неужели вы думаете, что человек может стать министром короля, обладать такой властью и не предпринимать ничего, чтобы знать о происходящем вокруг? К сожалению, необходимо действовать в соответствии с системой, которую используют все желающие занять при дворе определенное положение и умеющие влиять на ход событий. Да, я плачу своим шпионам, и их у меня много. Они умеют хорошо подслушивать, подглядывать, прекрасно умеют выведывать важные сведения и собирать воедино любые детали. Работая королевским казначеем, я имел не менее тридцати четырех че-ловек, которым я платил немалые деньги, чтобы быть в курсе разговоров и намерений двора. Мне противно прибегать к такого рода услугам, но должен удивить вас, мадемуазель: в венах некоторых из них течет лучшая кровь благородных семейств Франции!

Валери отправилась за плащом. Кер ждал ее и продолжал расхаживать по залу. Он обдумывал информацию, которую только что сообщили ему шпионы. Керу было ясно, что успех французской армии не поставил точку на замыслах его врагов.

При дворе шла волна слухов. Болтали, что Ферран де Кор-дюль готовил яды и прибегал к колдовству, чтобы ликвидировать всех врагов Кера, включая самого короля! Говорили даже, что де Кордюль смог сделать кое-что еще, а именно: изготовил копию печати короля, с помощью которой Жак Кер мог издавать приказы и делать заявления. О них ничего не было известно королю, он не давал своего согласия на это. Большинство распространявшихся слухов были абсурдными и глупыми, но их расплодилось так много, что они так или иначе действовали на короля.

Кер остановился и потряс головой, как бы желая освободить ее от неприятных сведений. «Почему меня это волнует? — спросил он себя. — Пусть продолжают болтать! Король меня очень ценит, и на него не действуют злобные и глупые разговоры».

У дома, где умирала Агнес Сорель, по колено в снегу стояли бедные крестьяне. Один из них обратился к Жаку Керу:

— Сударь, скажите нам, как дела у этой великой дамы? Кер помогал Валери выйти из кареты.

— Дела у нее плохи, — ответил Кер. Крестьянин перекрестился.

— Это очень плохо, — пробормотал он. — Плохо для всех французских бедняков. Она была нашим другом.

Дом был мрачным — из темно-серого камня, его украшали лишь резные арки над входом. Часовня составляла основание низкой круглой башни с покатой крышей и небольшими, беспорядочно разбросанными крохотными оконцами.