Томас Костейн - Королевский казначей

Высокая женщина повторила свой вопрос. Валери попыталась взять себя в руки и ответила утвердительно. Она последовала за мадемуазель Генриеттой в большую комнату. У Валери не было времени разглядывать мебель, но страх не погасил любопытства, и она решила рассмотреть все внимательно чуть позже. Среди удивительных вещей она заметила часы (Валери не раз видела настенные часы в богатых домах, но относилась к ним как к чему-то волшебному). Поверх часов находился золотой шар. Часы ритмично тикали. Она обратила внимание на подвесную койку. Такое она видела впервые. Высокое кресло, стоявшее в конце комнаты, показалось ей похожим на настоящий трон с резными подпорками и вышитыми панелями по бокам. Проходя через арку, которая вела в следующую комнату, девушка заметила гигантский буфет. Это было сооружение, поражавшее воображение своими размерами. Буфет был искусно украшен резьбой, инкрустирован золотом, серебром и эмалью.

Мимо всех интересных вещей девушка прошла, не останавливаясь, но застыла перед дверями спальни. Там находилась кровать, с ее точки зрения похожая на трон. Над кроватью находился настоящий балдахин.

— Эта кровать называется «Пипин Короткий», — пояснила мадемуазель Генриетта.

Валери знала, что люди давали имена великих людей винным кубкам и предметам обстановки, но все равно не смогла удержаться от смеха.

— Вам не кажется, мадемуазель Генриетта, что было бы лучше назвать эту кровать в честь великана Нимрода, он был так высок, что его голова касалась облаков?

— Пипин был великим королем, — строго заявила Генриетта. — Кроме того, он был отцом Карла Великого. Если постель назвали в честь великого короля, этим предмету оказана величайшая честь!

Валери хотелось возразить, что кровать следовало бы назвать в честь нынешнего короля Карла, так как не сомневалась, что он на ней спал. Девушка еще более уверилась в этом, когда Гийометт раздела ее, укрыла одеялом и оставила одну. Валери оказалась на безбрежном пространстве, которое явно не предназначалось для одного человека.

Валери никак не могла заснуть. Занавеси были задернуты, и девушке казалось, что она смотрит в длинный туннель переливающегося материала. Свет шел от фонарика, укрепленного где-то наверху. Свеча в нем была маленькой и мерцающей, поэтому создавалось впечатление, что складки тяжелого материала шевелятся. Ей захотелось соскочить с этой огромной кровати и поискать убежища там, где не было этих противных мельканий. Но вскоре все видения прекратились, веки Валери стали тяжелыми и сами закрылись. Она заснула.

На следующий день Валери почти не разговаривала за столом. Мадемуазель Генриетта, напротив, говорила не закрывая рта. Она съела немного вареного чернослива и римский салат. Тема беседы-монолога была одна — роль женщины в войне. Мадемуазель Генриетта разглагольствовала о сестрах милосердия, которые, несмотря на опасность, выносили раненых солдат с поля боя. Такое могли делать только женщины, но разве мужчины это оценили! Кроме того, мадемуазель напомнила, что Франция в долгу перед Жанной Д 'Арк.

— Все должны извлечь из этого урок, — заключила она. — Мужчины делают вид, что ничего не понимают, но женщины обязаны помнить, что мужчины ничем не лучше их. Пусть мужчины тешат себя надеждой, что они нас превосходят.

Когда завтрак был завершен, мадемуазель Генриетта встала из-за стола, поклонилась Валери и сказала:

— Сударыня, у меня есть к вам одна просьба — пусть для меня всегда будет местечко среди ваших слуг.

Девушка осталась одна и направилась в маленькую комнатку в конце дома, где вчера увидела книги и манускрипты. Она взяла книгу с прекрасными иллюстрациями, но читать не смогла. У нее не получалось сосредоточиться. Валери сильно расстроили слова мадемуазель Генриетты.

«Эта женщина, — подумала она, — знает слишком много. Конечно, она догадывается, почему у меня появился собственный дом. Да, ей известно, почему я здесь и я уверена, что она меня презирает».

Мадемуазель Генриетта весьма ласково разговаривала с Валери, но в ее глазах улавливалась насмешка.

«Если я добьюсь успеха, — продолжала размышлять Валери, — все придворные дамы станут меня ненавидеть и начтут плести против меня заговоры и даже, наверное, станут завидовать. Если же я провалюсь, все начнут надо мной смеяться, и та же самая участь постигнет господина Кера».

Вдруг Валери решила, что ее непременно ждет провал, что их затея была обречена с самого начала. Она подумала, что ей лучше всего сразу покинуть этот дом и убежать как можно дальше, чтобы никто и никогда не смог ее найти. Но способна ли она на такой отчаянный шаг?

Вскоре к Валери зашла взволнованная Гийометт и шепнула:

— Мадемуазель! Мы оказались пленниками!

— Нет, Гийометт, тебе это лишь почудилось.

— Госпожа, я ничего не придумала. Несколько минут назад я решила подышать свежим воздухом. Но как только я высунулась за дверь — а в доме есть только одна входная дверь, потому что дом плотно прилегает к дворцовой стене, там появился один из стражников, мы видели их вчера. Он мрачно усмехнулся. «Красавица, куда это ты направилась?» — спрашивает. Я ответила, что его это не касается, а он еще шире улыбнулся и сказал: «Тебе не удастся отсюда уйти, то же самое касается твоей госпожи». Я ему пригрозила расцарапать всю его противную рожу, на что он ответил: «Это приказ, моя красавица-старушка!» И тогда я отправилась к мадемуазель. Кстати, вам известно, как ее называют слуги? «Вот идет старый наглый нос, а задница не поспевает за ним!» Она мне сказала то же самое, а именно, что я не должна пытаться выйти из дома и чтобы я прекратила проявлять любопытство. При этом она качала своей уродливой головой.

Прежде Валери говорили, что ей не о чем волноваться, что она вольна делать что хочет. Ее обманули, она оказалась в положении пленницы. Теперь, как никогда прежде, ей хотелось быть свободной. Чего бы ей это ни стоило, но она должна выбраться отсюда.

Сзади послышался шум, девушка вздрогнула. Она была одна в комнате, ей стало страшно. «Кто это может быть? — думала Валери. — Это — задняя стена, которая, если Гийометт права, выходит прямо к дверцу Сан-Поль». Звук повторился. Девушка вскочила и в ужасе смотрела на заднюю стену — одна из ее секций повернулась. Валери казалось, что эта облицованная панелью из темного дуба стена была капитальной. В комнату вошел мужчина и закрыл за собой дверцу. Панель встала на место.

Вошедший поклонился девушке и улыбнулся. Казалось, он был несколько смущен ее присутствием. Мужчина был среднего роста, на нем был красивый длинный плащ из зеленого бархата. Лицо его нельзя было назвать красивым, но оно казалось привлекательным, несмотря на длинный нос и тяжелые веки. Шею его трижды обвивала золотая цепь, он нервно теребил ее правой рукой.