Томас Костейн - Черная роза

— Уолтер из Герни, — сказала Ингейн, гордо откинув назад головку, — ты знаешь, что пересек границу нашего владения? Может, ты теперь занимаешься браконьерством, чтобы на столе у вас в Герни подавалось мясо?

— А вам известно, — начал отвечать ей юноша, ненавидя Девушку за то, что она смотрит на него сверху вниз и всегда с ним так снисходительна, но в то же время любя ее за прелестную фигурку и личико, — вам известно, что в прежние времена это все принадлежало Герни? Вы, норманны, были во Франции такими же браконьерами, вороватыми морскими волками и не имели собственной земли, а мои предки владели всем Тресслингом и Булейром?

— Твои предки? — Она гордо тряхнула головкой. — Ты, наверно, позабыл, что сам наполовину нормандец?!

— Нет, я этого никогда не забываю, — ответил юноша после неловкой паузы.

Девушка поняла, как он был обижен, и сразу изменилась. Она улыбнулась Уолтеру такой теплой улыбкой, что казалось, солнце стало сиять еще ярче. Он всегда терял голову от ее улыбки.

— Уолт, мне не следовало так разговаривать с тобой. Я всегда говорю резкости, а потом жалею об этом. Но мне придется сказать тебе еще одну неприятную вещь: я выхожу замуж, Уолтер, — грустно добавила Ингейн.

— Ниниан сообщил мне об этом.

Уолтер постоянно с ужасом ждал этого мгновения. Он не сомневался, что это неизбежно, но всегда надеялся на чудо: а вдруг ему повезет… И вот наконец последний удар. Она выходит замуж, а ему, незаконнорожденному сыну графа Лес-сфорда, любившему ее так сильно, теперь кажется, что никогда он не будет счастлив на этом свете.

— Ты не слышал, что я сказала?

— Слышал. За кого ты выходишь замуж?

Уолтеру было нелегко задать ей этот вопрос: ему чудилось, что, как только он узнает имя счастливого соперника, все вокруг переменится. Из-за этого ему не хотелось знать никаких деталей. Девушка колебалась.

— Это будет достойный брак. Все так думают. Мой дядя Рауф договорился обо всем с моим отцом перед смертью. Понимаешь, граф Лессфорда получил двести сорок семь поместий во времена покорения Англии, но не все земли остались в семействе. Наши первые земли в Тресслинге являются частью тех прежних земель.

Сначала он не придал значения ее словам. Он представлял себе дома саксов, пострадавших в то время. Нет ничего удивительного, что саксы испытывали ненависть к норманнам и она не проходила все эти годы!

— Этот брак поможет восстановить почти все владения Булейра, — продолжала Ингейн. — Это очень мудрое соглашение!

Уолтер наконец понял, в чем дело, и не сводил с девушки взгляда, не желая верить услышанному.

— Ты хочешь сказать, — наконец вымолвил он, — что выходишь замуж за Эдмонда?

— Почему бы и нет? Разве для меня это не лучшая партия? И мы с ним дальние родственники. А потом я стану графиней Лессфорда.

Уолтер не смел на нее взглянуть.

— Я всегда понимал, что это невозможно, но так сильно тебя желал, что все остальное казалось мне не важным. — Юноша пришел в ярость. — Ты знаешь, что, возвращаясь из крестового похода, мой отец потерпел кораблекрушение, и семейство его будущей жены заплатило за него выкуп. Только поэтому он и женился на этой женщине. Если бы судно не затонуло, я стал бы графом Лессфорда. — Юноша взглянул ей прямо в глаза. — И теперь из-за этого ты выходишь замуж за Эдмонда, а не за меня!

Уолтер подошел поближе и взялся за уздечку. Он никогда прежде к ней не приближался и сейчас чувствовал, что ее красота ослепляет его, как солнце в разгар дня.

— Ты говоришь о том, что могло бы случиться, — заметила Ингейн. Потом она улыбнулась, и ему следовало навеки запомнить эту улыбку. Ее глаза стали огромными, и их уголки поднимались к вискам. Казалось, они излучали тепло. Уголки губ тянулись вверх.

— Ингейн, подожди меня! — воскликнул юноша. — Я много занимаюсь, чтобы набраться знаний и заработать себе почетное место в мире. Когда-нибудь у меня будет земля, много земли. Я добьюсь для себя честного имени, и ты сможешь его носить с гордостью. Я тебе клянусь, что все так и будет! Подожди меня, хотя бы немного!

— Это разговоры мальчишки-школьника, — ответила Ингейн. Вдруг голос у нее стал нежным: — Прости, Уолтер, но тут ничего не поделаешь. Все уже решено, и мой отец не позволит откладывать свадьбу. Уолтер, ты мне всегда нравился и тебе об этом известно. Но я понимала, что у нас нет будущего.

— Ингейн, послушай меня. Я скоро вернусь, и, может, тогда твой отец даст нам свое согласие. Тебе еще рано выходить замуж. Погоди год или два, я прошу об этом.

Ингейн снова улыбнулась и протянула к нему руку в перчатке:

— Уолтер, подойди поближе.

Он повиновался, и она нагнулась к нему так, что их лица оказались совсем близко. Они крепко держались за руки.

— Ты такой высокий и красивый, — шепнула девушка, — и нравишься мне так сильно, что даже представить себе не можешь! Если бы… Если бы нам представилась возможность! — Ингейн вздохнула и еще крепче сжала пальцы Уолтера. — Мне хотелось бы выйти замуж за тебя, а не за Эдмонда. Уолтер, этого никогда не случится, и наши желания здесь ни при чем!

Девушка отняла руку и выпрямилась в седле. Уолтер взглянул на нее и понял, что между ними существует непреодолимая дистанция. Это было бескрайнее расстояние между знатной леди и незаконнорожденным отпрыском дома саксов. Им не было суждено никогда сблизиться. Ингейн тронула коня каблучком.

— Когда ты вернешься, я уже стану графиней Лессфорда, и, видимо, мы больше никогда не увидимся. Но я… надеюсь, что ты меня не забудешь, Уолтер.

— Я никогда тебя не забуду! — воскликнул юноша. — Клянусь, ты навсегда останешься в моей памяти!

Девушка быстро удалилась. Так всегда случалось между ними: несколько слов и улыбок — кокетливых, насмешливых и даже добрых, а потом она улетала от него, как шаловливый ветерок. На этот раз, наверное, она исчезла навсегда.

Уолтер разглядывал на стенах зала рисунки на библейские сюжеты. Они были выполнены темперой, и в них чувствовалась опытная рука художника. Можно было рассмотреть тщательно выписанные подписи: «Соломон и его женщины», «Ученик Христа Петр», «Тайная вечеря». Конечно, это не мог нарисовать какой-нибудь бродячий художник. Отец Уолтера нанял опытных монахов, чтобы они писали эти сцены из Библии, и можно не сомневаться, что он им хорошо заплатил за это.

Как только Уолтер прибыл в замок, его проводили в не очень большую, но прекрасно обставленную комнату. На стенах под рисунками были драпировки из алого с золотом бархата. На скамьях, стоявших вдоль стен, лежали подушечки, украшенные перламутровыми пуговицами. На полу был разостлан испанский ковер. Юноша понял, что Нормандская женщина привезла в Булейр огромные богатства.