Рекс Бич - Хищники Аляски

— Да, да, я знаю. Я думала, что забуду тебя, но, только когда ты уехал, я поняла, как ты мне дорог. Как я мучилась эти два года.

Теперь нельзя было узнать той холодной женщины, которая только что входила в игральный зал. Голос ее дрожал от страсти.

— Я знала множество мужчин, и они любили меня, но я никого на свете не любила до того, как встретилась с тобой. Они добивались меня, а ты был равнодушен. Ты заставил меня прийти к тебе. Может быть, это-то меня и покорило. Так или иначе — я больше не в силах бороться с собой, я всем пожертвую, все сделаю ради того, чтобы быть подле тебя. Смотри, я прошу тебя как нищая. У меня нет больше гордости… Я дура… я дура… но я ничего не могу с собою поделать.

— Мне очень жаль, что так вышло, — сказал Гленистэр, — я не виноват, и все это ни к чему.

Она, дрожа, стояла перед ним, и свет угасал в ее глазах.

Но вдруг в лице ее произошла характерная перемена. Она улыбнулась, и ямочки появились на ее щеках. Она села и задернула занавеску.

— Хорошо, — сказала она, взяв его руку и прижав к своей щеке. — Я все-таки рада видеть тебя, и ты не можешь помешать мне любить тебя.

Он погладил свободной рукой ее волосы.

— Дела мои очень плохи сейчас. У нас отняли участок.

— Ба! Ты знаешь, что надо делать. Ты не калека. У тебя есть руки и ружье.

— Вот это самое говорят мне все старожилы, но я не знаю, что делать. Прежде я знал, а теперь не знаю. Я постарался пойти на соглашение с законом, с представителем его по имени Мак Намара, крупным человеком. Дэкса не было, и я допустил их на участок. Когда же Дэкс узнал об этом, он чуть не лишился рассудка, и мы впервые поссорились. Он думал, что я испугался.

— Не может быть. Я знаю его, а он знает тебя.

— Это случилось на прошлой неделе. Мы наняли лучшего адвоката в Номе, Билла Уилтона, и пытались добиться снятия ареста. Мы предлагали какой угодно залог, но судья не принимает его. Мы требовали апелляции, но он отказал нам. Дела идут все хуже и хуже. Нам даже не дали возможности защищаться. Просто посадили к нам инспектора, руководящего работами, и дело с концом. Говорят, что с точки зрения законности это сущее безобразие, но что делать! Чего они добиваются? Вот что меня интересует. Я совсем убит, потому что сам кругом виноват. Если бы я знал, что дело повернется таким образом, я не отдал бы своей собственности без борьбы и хотя бы в тот первый раз прогнал их. Компаньон мой от огорчения запил — впервые за двенадцать лет. Он говорит, что я проворонил прииск и теперь должен найти способ вернуть его. Он готов разорвать судью в клочки.

— Не имеют ли они зуб лично против тебя и Дэкстри? — спросила она.

— Нет. Мы не единственные потерпевшие; они точно так же забрали и остальные богатые участки, и Мак Намара повсюду назначен инспектором. Впрочем, от этого мне нисколько не легче. Шведы в ярости: они наняли всех лучших адвокатов в городе и ругаются на отчаяннейшем американском жаргоне. Дэкстри хочет собрать всех наших друзей и выбросить вон инспектора. Ему до смерти хочется кого-нибудь укокошить, но этого никак нельзя допустить, так как у них есть солдаты, на поддержку которых они могут рассчитывать. Нас предупредили, что войскам отдан приказ силой оружия защищать постановление суда. Я не понимаю, к чему клонится весь этот заговор, так как не верю в продажность старика-судьи. Девушка не допустила бы его до этого.

— Девушка?

Черри Мэллот наклонилась вперед, чтобы как следует разглядеть обеспокоенное лицо юноши.

— Девушка. Какая девушка? Кто она такая?

В голосе ее уже не было прежней ласковой томности, и губы ее сжались. Какое красноречивое лицо. На нем так ярко выражается вся гамма ее переживаний от любви до ненависти. Как легко менялось оно в былые дни в зависимости от его прихоти.

«Чудесный, избалованный маленький зверек, и притом очень опасный», — подумал Гленистэр.

— Какая девушка? — повторяла она.

— Та, на которой я хочу жениться, — медленно сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Он понимал, что он жесток, и действовал сознательно. Это успокаивало его взволнованные нервы. Кроме того, он знал, что чем раньше и скорее она узнает его решение, тем лучше будет для нее. Он не успел убедиться во впечатлении, произведенном его словами, так как дверь распахнулась и в ложу просунулась голова Бронко Кида, тут же принесшего извинения.

— Ошибся ложей, — проговорил он с обычной своей медлительностью и исчез, успев, однако, увидеть взволнованное лицо женщины и услышать последние слова Гленистэра.

— Ты не женишься на ней, — сказала Черри спокойно. — Я не знаю ее, но я не дам тебе жениться на ней.

Она встала и оправила платье.

— Приличным людям пора домой, — сказала она с усмешкой. — Проводи меня. Я веду тихий образ жизни и не хочу, чтобы эти животные шли за мной.

Солнце только что встало, когда они вышли из театра, и утренний воздух был тих и свеж. Они прошли мимо Бронко Кида, закурившего сигару и слегка кивнувшего головой в ответ на их приветствие. Он следил за ними глазами, причем руки его оставались неподвижными, пока пламя спички не обожгло его пальцы; когда же они скрылись из виду, он стиснул зубы и перекусил сигару, которая упала на землю.

— Так вот на ком ты хочешь жениться! — пробормотал он. — Посмотрим!

Берег моря неудержимо привлекал Элен Честер, и редко проходил день, чтобы она не находила на набережной укромный уголок, откуда можно было наблюдать за оживленным движением на берегу, за кораблями, стоящими на море, и за величественным прибоем.

Однажды утром она сидела в лодке, вытащенной на берег, греясь в лучах солнца и глядя на набегавшие волны. Она была погружена в глубокую задумчивость. После нескольких дней бурной погоды наступило затишье, и крючники готовились отплыть к кораблям и вновь взяться за прерванную работу.

Только накануне она узнала о несчастии, постигшем ее друзей, и хотя ей в голову не могло прийти, что здесь кроется какой-нибудь обман, она все же понимала, что они попали в очень неприятную историю. На ее расспросы дядя отвечал, что вся эта история возникла вследствие какой-то путаницы в деталях золотопромышленного законодательства, которой воспользовалось какое-то ловкое лицо для предъявления своих прав на участок.

— Вопрос запутанный, — говорил он, — с ним придется повозиться, чтобы вынести более или менее справедливое решение.

Она напомнила ему о том, что эти люди сделали для нее, но он улыбнулся и прервал ее:

— Все это так, но подобные вещи не должны влиять на мои решения в качестве судьи, и ты не должна пытаться воздействовать на меня в этом направлении.

Поняв справедливость его слов, она замолчала.

Элен уже часто приходилось слышать кой-какие обрывки разговоров судьи с Мак Намарой и Струве с его соратниками, но она плохо разбиралась в них. Она понимала только то, что речь идет о какой-то тяжбе по поводу приисков на Энвил Крике; она, собственно, и слушала-то довольно невнимательно, так как в жизни ее появился новый интересующий ее фактор — Мак Намара.