Валерио Манфреди - Последний легион

Одоакр стиснул зубы. Слова женщины били его, словно хлыст, раня и унижая. Он понимал, что ему нечего ждать от Флавии, кроме насмешек, и все равно испытывал безграничное восхищение… то самое, что охватило его, когда он был совсем еще молодым человеком и стал солдатом имперской армии, оно ничуть не угасло с годами, осталось прежним… Да, это было восхищение древними городами, их форумами и базиликами, их колоннами и монументами, улицами и портами, их акведуками и арками, их торжественными письменами на бронзе, банями и домами… Их виллы были так прекрасны, что казались жилищами богов, а вовсе не обычных людей. Империя была единственным местом на земле, где стоило жить.

Одоакр посмотрел на Флавию и нашел ее еще более желанной, чем когда-либо прежде, даже более желанной, чем в тот день, когда он увидел ее впервые, — ей тогда было всего двадцать лет и она выходила замуж за Флавия Ореста. Тогда она показалась ему необычайно далекой, и такой же чарующей и недоступной, как звезда в небе, та самая, на которую он подолгу смотрел в детстве, высунувшись из крытой повозки своих родителей-кочевников, катившей под ночным небом посреди бескрайней равнины. А теперь Флавия полностью зависела от его милости, и он мог взять ее, когда ему вздумается, хотя бы прямо сейчас, — но он желал не этого и не сию минуту.

—Ты будешь делать все, что я тебе прикажу, — сказал он. — Если, конечно, хочешь спасти своего сына. Если не хочешь, чтобы его убили на твоих глазах. А теперь, поди прочь.

Вошли стражи и отвели Флавию в западное крыло дворца.

Услышав за дверью мужские голоса, Амброзин прильнул к замочной скважине. И тут же позвал Ромула

— Поди-ка сюда, посмотри, — сказал он. — Там твоя мать.

Предостерегающим жестом прижав к губам указательный палец, Амброзин шагнул в сторону, чтобы мальчик мог заглянуть в скважину.

Небольшая процессия быстро миновала то ограниченное пространство, которое можно было увидеть сквозь маленькое отверстие, но Амброзин прижал ухо к двери и подсчитывал шаги, пока не услышал звяканье: открылась и была заперта какая-то дверь неподалеку.

—Двадцать четыре. Комната твоей матери — в двадцати четырех шагах от нашей, и, возможно, по другой стороне коридора. Наверное, там женская половина Пару лет назад я бывал тут, да и твоя мать тоже хорошо знает этот дворец. Это может нам пригодиться.

Ромул кивнул, давая понять, что следит за рассуждениями своего воспитателя, хотя и не понимал, к чему тот клонит; впрочем, ему показалось, что он догадывается, о чем речь. Но ведь дверь их собственной комнаты была заперта снаружи на засов, да еще рядом с ней стоял воин с мечом и топором. Разве у него есть шанс снова увидеть мать?

Мальчик лег на кровать, слишком измученный и страшными переживаниями, и просто физически. Природа взяла свое, и вскоре Ромул погрузился в глубокий сон. Амброзин укрыл его одеялом, осторожно погладил мальчика по голове и тоже лег, надеясь хоть немного отдохнуть. Он убавил огонь в фонаре, но не стал гасить его вовсе, уверенный в том, что темнота сразу же пробудит образы и картины, от которых он, пожалуй, не сумеет защититься. А ему хотелось оставаться бдительным в эту ночь, наполненную мстительными тенями.

Амброзин не мог бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем до его слуха донесся некий непонятный звук, за которым последовал глухой удар. Ромул крепко спал и явно ничего не слышал; он лежал точно в той самой позе, в какой заснул. Амброзин встал, и тут же услышал другой шум: на этот раз резкое металлическое звяканье, прямо за дверью их комнаты. Воспитатель встряхнул мальчика:

— Просыпайся, быстро! Кто-то стоит у нашей двери.

Ромул открыл глаза — и не сразу понял, где он находится. Но, окинув взглядом тюрьму, он все вспомнил, и его лицо слегка скривилось от душевной боли. В этот момент дверь со скрипом распахнулась и в проеме показался какой-то человек, закутанный в плащ с капюшоном. Амброзин, увидел меч в руке незнакомца, инстинктивно шагнул вперед, чтобы прикрыть мальчика, но человек тут же открыл свое лицо.

— Быстро, уходим, — сказал он. — Я римский солдат. Легион Nova Invicta. Я пришел, чтобы спасти императора. Ну же! Нам нельзя терять время.

—Да, но как я… — начало было Амброзин. — Некогда. Я поклялся спасти его, а не тебя.

— Но я тебя никогда не видел. Я не знаю, кто ты такой…

— Меня зовут Аврелий, и я только что убил вашего стража. — Он повернулся и втащил в комнату труп.

—Я не уйду без моей матери, — тут же сказал Ромул.

—Тогда пошевеливайся, ради всех великих богов, — бросил Аврелий. — Где она?

—Дальше по коридору, — ответил Амброзин. И тут же, видя, что сопротивляться легионеру нет смысла, добавил: — Более того, я знаю, как отсюда выбраться. Там дальше переход, который ведет на женскую галерею в имперской базилике.

Они поспешили к комнате, в которой была заперта Флавия Серена. Аврелий просунул меч между дверью и косяком, приподнял петлю и открыл дверь с другой стороны. В это самое мгновение появился страж, совершавший обход; громко закричав, он бросился к беглецам, на ходу вытаскивая из ножен меч. Аврелий шагнул навстречу варвару, сделал ложный выпад — и тут же единым взмахом меча разрубил варвара пополам. Тот рухнул на пол, даже не застонав, а легионер вошел в комнату Флавии.

— Быстрее, моя госпожа, я пришел, чтобы освободить тебя. Нам нельзя терять ни мгновения.

Флавия увидела своего мальчика и Амброзина, и сердце радостно подпрыгнуло у нее в груди; судьба и боги неожиданно откликнулись на ее молитвы.

—Сюда, — сказал Амброзин. — Там прямой выход на женскую галерею. Возможно, варвары о нем даже и не знают.

Они побежали по коридору, но крик варвара, убитого Аврелием, успел привлечь внимание других стражей, и в следующую секунду они появились за спинами беглецов. Аврелий успел закрыть и запереть железную решетку, преграждавшую коридор, и как раз вовремя; потом он поспешил вслед за остальными. Крики уже раздавались со всех сторон, во дворе и в окнах замелькали огни факелов, загремело оружие… казалось, шум полностью окружил сбежавших. И как раз тогда, когда Амброзин уже собирался открыть потайную дверь, ведущую на женскую галерею, с боковой лестницы спрыгнули трое варваров. Это был сам гигант Вульфила в сопровождении двоих своих подчиненных.

Амброзин, шедший впереди, оказался отрезанным от своих товарищей. Корчась от ужаса, он забился под арку, что маскировала дверь в галерею, и беспомощно следил за схваткой. Трое варваров бросились на Аврелия, прикрывшего своим телом Флавию и Ромула. Амброзин закрыл глаза и судорожно вздохнул, левой рукой вцепившись в серебряный медальон, висевший на цепочке на его шее. В медальоне лежала крошечная веточка омелы. Воспитатель сосредоточил всю силу своего духа на руке Аврелия, действовавшей со скоростью молнии и уже срубившей с плеч голову одного из варваров. Голова прокатилась между ног своего бывшего владельца, и последнее сокращение сердца обезглавленного варвара заставило кровь вырваться фонтаном из тела, в следующую секунду упавшего навзничь.