Морис Леблан - Графиня Калиостро

Вбежал Доминик. Они прошли в комнату, и прежде, чем она успела задать вопрос, он прошептал:

— Готово!

Она со стоном опустилась на стул.

Немного помолчав, Доминик добавил:

— Она спала и ничего не успела почувствовать.

— Ты уверен?

— В том, что она мертва? Черт побери! Я ударил ее прямо в сердце. И еще остался посмотреть… Но это уже было лишним — она больше не дышала… И руки стали совсем холодными.

— Кто сейчас это может заметить?

— Никто, исключено. В комнату войдут только утром. Тогда и обнаружат труп.

Оба избегали встречаться взглядами.

Доминик протянул руку. Жозефина Бальзамо достала из-за корсажа десять банкнот и вручила их убийце.

— Благодарю, — сказал он, — но с этим можно было и подождать. Что мне делать дальше?

— Уходи отсюда. Возвращайся на яхту, там все наши.

— Они взяли Рауля д'Андрези?

— Да.

— Тем лучше. Он очень опасен. Кажется, стал меня подозревать… Да, а что с камушками?

— Мы взяли их.

— И где же они теперь? В безопасном месте?

— В сейфе одного из лондонских банков.

— Много?

— Еле поместились в чемодан.

— Черт побери! Больше ста тысяч франков мне одному?

— Больше. Давай, поторапливайся.

— Я-то быстро отсюда смоюсь, только меня и видели! А как же вы?

— Мне надо еще отсюда забрать кое-какие бумаги. Нам не нужны улики, не правда ли? Я скоро догоню вас.

Доминик вышел, а она перерыла ящики стола, маленький секретер, но ничего интересного не нашла. Тогда она принялась исследовать карманы одежды, валявшейся в изголовье кровати.

Особое ее внимание привлек бумажник. Там лежали деньги, какие-то визитные карточки и… фотография. Фотография Клариссы д'Этиг! Жозефина Бальзамо долго смотрела на милое лицо своей жертвы. В ее взгляде не было гнева, только беспощадная жестокость! Перед мысленным взором Жозефины представала зловещая картина кровавого преступления, а на устах ее играла мягкая кроткая улыбка.

Перед нею стояло зеркало. Она взглянула на себя, и улыбка ее стала резче, отчетливее. Ей было радостно чувствовать себя по-прежнему прекрасной. Она откинула ворот своего коричневого костюма, набросила на лицо почти неосязаемую прозрачную вуаль, с которой никогда не расставалась, и снова превратилась в Пресвятую Деву с картины Бернардино Луини.

Она всматривалась в зеркало, словно пыталась разгадать непостижимую тайну. Этим изображением она готова была любоваться часами. Но время торопило. Она нахмурилась и… не двинулась с места. Можно было подумать, что она спит. Спит с широко раскрытыми неподвижными глазами. Но вот в этих огромных глазах мелькнула какая-то мысль. Жозефина пыталась сосредоточиться, и перед ее внутренним взором из сплошного тумана начал вырисовываться образ, приобретавший все более четкие и реальные черты.

Она пыталась понять, что это за образ, но ей не удавалось полностью сосредоточить внимание и волю. Внезапно ей показалось, что из-за плотной занавеси пустого алькова появилась чья-то рука… За нею показалась голова.

Жозефина Бальзамо, участница многочисленных спиритических сеансов, на которых из небытия постепенно рождался призрак, спокойно наблюдала за происходящим. Она даже дала имя тому, что извлекало из глубин вечного мрака ее распаленное воображение. К тому же призрак был, как положено, одет в белое и смотрел абсолютно невозмутимо — ни гнева, ни нежности не проявлялось в его взгляде.

Она прошептала:

— Рауль… Рауль… Чего ты хочешь от меня?

Призрак откинул занавесь и растянулся на кровати. Жозина со стоном зажмурилась, потерла веки кулаками, опять посмотрела на кровать. Галлюцинация не проходила. Больше того — призрак легко вскочил с постели и двинулся к ней. Она хотела бежать… И в этот момент почувствовала на своем плече прикосновение крепкой руки, которая не могла принадлежать никому на свете, кроме… Призрак жизнерадостно воскликнул:

— Добрая моя Жозина! Позволь мне дать тебе один совет: попроси князя Лаворнефа предоставить тебе маленький прогулочный крейсер для отдыха. Поверь, он тебе сейчас просто необходим. Что с тобой, милая Жозина? Ты действительно принимаешь меня, Рауля д'Андрези, за призрак? О, Господи! Да неужели я стал тебе совсем чужим, если ты не хочешь узнавать меня в этом привычном для тебя наряде? Посмотри, это та же самая ночная пижама, в которой ты меня так часто видела…

Рауль болтал, натягивая костюм и завязывая галстук. А она бессмысленно повторяла:

— Ты!… Ты!…

— Бог мой, ну конечно же я! А кто же еще? Ты, как всегда, права!

Присев возле нее, он продолжал игриво:

— Только, ради Бога, не ворчи на князя Лаворнефа, что он в очередной раз упустил меня из своих грязных лап. Не тревожься за меня. То, что они тянут сейчас по лестнице, всего лишь манекен в одеяле. Твой любимый с тобою рядом, живой, невредимый и в полной безопасности. Я ни на секунду не покидал своего укромного уголка с того момента, как ты покинула свой наблюдательный пункт у моего окна.

Жозефина Бальзамо не в силах была пошевелиться. Ей казалось, что минуту назад не он подвергался опасности, а она сама.

— Проклятье! — воскликнул он. — Ты что-то совсем не в своей тарелке! Хочешь стаканчик ликера для поддержания сил? Уверяю тебя, я прекрасно понимаю, как тяжело тебе пережить свое поражение, и совсем не хотел бы сейчас оказаться на твоем месте. Дружки твои ушли… На чью-то помощь рассчитывать не приходится, а ты здесь, в запертой комнате, наедине с тем самым Раулем, которого так опасаются твои помощники! Есть отчего огорчаться! Бедная Жозефина!… Какой провал!

Он подобрал фотографию Клариссы.

— Как прекрасна моя невеста, не правда ли? Мне приятно было видеть, что и ты ею любуешься. Это наполняло меня гордостью. У меня неплохой вкус, правда? Кстати, ты знаешь, наша свадьба состоится правда? Кстати, ты знаешь, наша свадьба состоится через несколько дней…

Графиня Калиостро тихо промолвила:

— Она мертва.

— В самом деле? — встревожился Рауль. — Представь, я тоже что-то такое слышал, но не мог поверить. Кажется, об этом говорил тот красавчик, что недавно ушел отсюда? Но не знаю, право, можно ли ему доверять?

— Он убил ее.

— Ударом кинжала в сердце?

— Тремя ударами кинжала в сердце, — поправила она.

— Ну, хватило бы, наверное, и одного, — заметил Рауль.

Она медленно повторила, как заклинание:

— Она мертва. Она мертва.

Он усмехнулся.

— Что ж тут странного? С каждым это бывает хоть раз в жизни. Банальная история. Но я не меняю своих планов из-за таких пустяков. Мертва она или нет, свадьба состоится. И все устроится как-нибудь, вот увидишь… Ведь, право, ты устроила все на славу.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Жозефина Бальзамо, которую его болтовня начинала тревожить все сильнее.