Вилис Лацис - Потерянная родина

Люди верили и потому слушались Хитахи. Благодаря его влиянию все люди племени были живого и приветливого нрава. Когда в какой-нибудь хижине злые духи мучили человека и он, одержимый недугом, не мог добывать себе пищу, Хитахи умел отыскивать такие травы, сок которых снова делал несчастного здоровым и жизнерадостным. А если малые дети или немощные старики оставались без кормильцев, Хитахи все устраивал так, чтобы они тоже не терпели недостатка в пище. Когда юноша выбирал себе среди девушек острова жену, племя выстраивало для молодых жилище на берегу залива, выдалбливало для них маленькую рыбачью лодку и дарило разную утварь.

Простой, неприхотливой, трудной и все-таки дружной была их жизнь. Веселыми песнями и играми приветствовали жители Ригонды появление новой жизни и так же беспечно и весело провожали они своих ушедших в подземный мир, который находился тут же, в лагуне под коралловой скалой. Они не ведали, что такое зло, им самим было чуждо все темное и враждебное в душе человека, поэтому они не имели понятия о тех посмертных муках и ужасах, которыми наделило загробную жизнь воображение других племен. Злыми силами в природе были акула и осьминог, но они боролись с ними всегда, когда те встречались им на пути. Злыми и разрушительными были также свирепые ураганы, которые иногда проносились над островом, но там, на дне лагуны, они уже бессильны. Когда на побережье наступает ночь, солнце опускается в подземный мир и отдыхает там до утра — вместе со всеми, кто сошел туда, чтобы в полном блаженстве продолжать свой прерванный путь. Иногда там, внизу, им делается скучно и хочется узнать, что нового случилось на свете. И нет в том ничего дурного, если, купаясь в лагуне, кто-либо из островитян не выплывет на берег, — в дружественной толпе предков ему, конечно, не будет плохо.

Находясь так далеко от всех других островов и земель, что даже мысль о каком-нибудь другом мире не закрадывалась в сознание островитян, ригондское племя вело свою жизнь по обычаям прадедов и пребывало в полной уверенности, что это и есть само совершенство.

Никогда ни один парус не белел еще на горизонте. Никто ничего и не ждал оттуда. Только Ако однажды ночью взобрался на вершину большой горы и хотел заглянуть за край света. Но он ничего не увидел.

— Нелима…, — произнес Ако, остановившись возле смуглой девушки, которая пришла на берег посмотреть, как мужчины-островитяне выезжают на рыбную ловлю. — Нынче вечером, когда месяц подымется выше большого камня, будешь ты вместе со всеми?

— Я буду одна за холмом, там, где растет старое хлебное дерево, — ответила девушка. В улыбке блеснул ряд красивых зубов, крепкая фигура слегка наклонилась вперед, и стройные упругие ноги унесли ее в ближнюю рощу.

— Я приду туда же! — крикнул ей вслед Ако.

— Ха-ха-ха! — послышался в ответ смех Нелимы. Но Ако долго еще смотрел в ту сторону, куда она убежала. Ему было хорошо — хорошо оттого, что на свете жила Нелима, с которой ему больше всего нравилось бывать вместе. Она казалась Ако самым красивым и дорогим ему существом на всем острове. Ни у одной девушки не было такой осанистой походки, таких лучистых глаз, такого чистого и нежного голоса, который порою звучал подобно шелесту ветра в чаще, порою журчал подобно маленькому водопаду, струившемуся по выступам камней.

Хорошо становилось от ее взгляда. Приятно было издали услышать ее голос. А когда Нелима находилась рядом и Ако мог слегка коснуться локтем ее нежного плеча, приятно было закрыть глаза и предаваться величайшему блаженству, которого не могли доставить ему даже самые вкусные плоды или испеченная в горячей золе птица.

Ако плыл в одной пироге со своим младшим братом Онеагой. Это был еще подросток, и Ако гордился тем, что отец доверил ему обучить Онеагу разным промыслам. Так же как их отец Оно когда-то показывал Ако, как оснастить удочку и как лучше выманить из водных глубин рыбу, так и Ако теперь обучал брата.

— Прошлый раз Ловаи привез самый большой улов, — заметил Онеага, когда они вытащили первую рыбу.

— Ловаи славный парень, — отозвался Ако. — Если сегодня у нас окажется больше рыбы, он не станет завидовать, а придет посмотреть, сколько мы наловили. Улыбнется и скажет: «Вам повезло».

— Ако, у тебя клюет!

— Подверни лодку поближе.

Они вытаскивали рыбину за рыбиной. Когда они вытянули из воды особенно красивую рыбу, Онеага дал волю восторгу.

— Погляди, Ако, что за чешуя! Пожалуй, тут выйдет новое ожерелье на шею.

«Нелима прекраснее самой сверкающей рыбы, — подумал Ако. — Но если Нелима захочет, то пусть берет себе всю чешую — она величиною с ноготь и переливается так же, как внутренность раковины».

Когда на дне пироги накопилась такая груда рыбы, что верхние рыбины, трепыхаясь, могли выпрыгнуть за борт, Ако закончил лов.

— Хао! — закричал он, и через мгновение эхо отдалось в другом конце лагуны. — Хао! Ловаи! Манго!

— Хао! — отвечали с других лодок. Это были друзья Ако. Скользя по прозрачным водам лагуны, пироги направлялись к берегу. Манго, молодой парень в возрасте Ако, затянул песню о скупом старике водяном, который не хотел отдавать ни одной из своих рыб, но прибрежный человек умен, — он умилостивил брюзгливого скрягу и везет домой полную лодку вкусной снеди. Теперь старики смогут сидеть у костра и присматривать, чтобы рыба хорошо испеклась, а молодые петь песню и плясать в тени зеленых деревьев. Всем будет хорошо.

Песню подхватили на других лодках, и молодые голоса понеслись над водной гладью. И с берега ответили песней, оттуда звучали голоса девушек и женщин.

С песней вытащили они пироги на берег, под звуки песен принялись за дележ улова. Ветер с моря доносил нежную мелодию волн, и деревья в лесу, песок под ногами идущих, птицы и люди вторили этой песне. Радостно светились лица людей; они двигались странным раскачивающимся шагом, поводя плечами, ноги их в такт поднимались и опускались — все быстрее и быстрее. Словно опьяненные запахом солнца и зелени, они кружились, брались за руки, подбрасывали вверх орудия лова. Вскоре некоторые из них взяли в руки большие, нежно звучащие раковины, дудки из бамбука, деревянные трещотки и костяные погремушки. С изумлением смотрели птицы на ликование людей, а когда шум слишком усилился, они взмахнули крыльями и улетели в глубь острова.

…Ако шел рощей, озаренные лунным светом стволы пальм отбрасывали на землю длинные переплетающиеся тени. Слева за прогалинами сверкали серебристые воды лагуны. Ако дошел до холма и несколько мгновений напряженно вглядывался в полумрак. Старое хлебное дерево, словно почтенный родоначальник, кряжистое и могучее, стояло среди молодой поросли. В тени дерева Ако заметил неподвижную фигуру девушки. Она стояла не шевелясь, молча прислонившись к дереву, застыв в напряжении. Когда на холме показался юноша, внизу послышался приглушенный смех и трава зашуршала под легкими торопливыми шагами. Нелима убегала от Ако.