Амеде Ашар - Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

Говоря это, он не забыл обернуть своего хозяина плащом, позаимствованным у Матеуса.

В этот момент Рено побледнел и пошатнулся. По галерее пронесся какой-то шум.

— Кто там? — спросил Магнус суровым голосом.

— Доктор спрашивает позволение у хозяина нанести визит узникам, — отвечал часовой. — Может статься, что пленник умрет этой ночью, а это было бы нехорошо.

— У узников тяжелая жизнь, — отвечал Каркефу, придерживая Рено, — я знаю его, завтра он будет свеж и весел, как птичка!

Тем временем, друзья приготовились к бою. Шаги удалились и наступила тишина.

Магнус вздохнул с облегчением.

— Я думаю, что настал час победить или умереть! произнес он.

— Выше голову, сеньор маркиз! — подбодрил Каркефу своего хозяина, — если мы не хотим попасть, как рыбы в сети — нужно уносить отсюда ноги, и поскорей!

Рено сделал над собой усилие, пытаясь идти, но оно было безуспешным.

— Я столько вынес! — произнес он через силу. — Но, будьте спокойны, тело должно подчиниться мне.

И медленными, но твердыми шагами, он направился к двери. Решительным жестом Магнус открыл дверь. Часовой внимательно посмотрел на друзей.

— Ни слова! — шепнул старый воин.

Рудигер подошел тоже.

— Жан де Верт беседует с господином Матеусом. Государственная тайна! Ты должен молчать о том, что здесь видел.

Часовой отдал честь и пропустил их.

Отряд достиг середины галереи, спустился по лестнице и вскоре оказался в подземелье. Струя воздуха ударила им в лицо.

Секретная дверь была перед ними. Они прошли в неё один за другим. Каркефу шел во главе. Магнус — последним.

Каменная глыба стала на свое место — и через несколько минут беглецы достигли выхода из длинного коридора, куда они вошли два часа назад.

Когда они выбрались, наконец, из проклятого замка, звезды блестели высоко в небе. Арман-Луи и Рено упали на колени.

— Свободны! Наконец-то! — воскликнули они разом.

Позади них Магнус, Рудигер и Каркефу крепко обнялись.

Солдаты, охранявшие замок, могли каждую минуту проснуться. Поэтому нельзя было терять ни минуты. Беглецы горели желанием как можно скорее уйти подальше от этого проклятого замка. Лошади, спрятанные в дальнем конце ущелья, ожидали их.

Магнус и Каркефу сели на лошадей вместе с Арманом-Луи и Рено. Все тронулись в путь, надеясь как можно быстрее покинуть окрестности Рабеннеста.

Во время первой остановки, Каркефу поехал в соседнюю деревню и вернулся со свежими лошадьми. С ним были также пистолеты и шпаги.

— Надо думать, что где-то поблизости идет сражение, предположил Каркефу. — Мне дали животных и оружие всего за двадцать пистолей.

Несколько часов сна и несколько кусков холодного мяса вернули Арману-Луи и Рено силы, утерянные ими во время плена. Рено вынул шпагу и попробовал согнуть её лезвие.

— Тонкая, гибкая и удобная!.. — сделал он вывод. — Я думаю, что скоро у меня будет случай проверить её в действии.

Однако, что-то беспокоило Каркефу. Он поделился своими опасениями с Магнусом.

— Там, в замке, такие темные проходы. Похоже, сам дьявол не бывал там никогда. Секретные двери, вертящиеся камни, которые не смог бы открыть случайный человек… Какие обстоятельства позволили узнать вам все это?

— Друг мой Каркефу, когда-то Магнус был молод; это было давно. В это время я был оруженосцем у барона, большого любителя охоты. Иногда он посещал замок. А у хозяина Рабеннеста была служанка, красивая и веселая девушка… Бедная Катинка! Что с нею стало? Так вот, где проходил барон, проходил и оруженосец. Теперь ты понимаешь, откуда я так хорошо знаю замок и его окрестности?

— Да, понимаю!

До вечера скакали без отдыха. Движение и свежий воздух постепенно возвращали силы Рено и Арману-Луи.

К наступлению ночи с замком Рабеннест их разделяли пятнадцать миль. Шаг за шагом они приближались к тем местам, где слышались отголоски сражений и где уже больше можно было не бояться хозяина Рабеннеста.

— Нужно узнать, что же случилось с Густавом-Адольфом! — произнес, наконец, Арман-Луи.

По дороге им встречались разрушенные хижины и сожженные деревеньки; повсюду урожай, уничтоженный кавалерией, перевернутые деревья, растоптанные сады, перепаханная земля, вся в траншеях. Вокруг — наполовину обглоданные трупы лошадей. Было ясно, что здесь шли жестокие бои. Сохранялась опасность попасть в руки имперцев. Эскадроны хорватов, патрулирующие окрестности, в любую минуту могли взять их в плен.

Встречные крестьяне и хозяева постоялых дворов поведали Магнусу и Каркефу о многочисленный сражениях, о победах шведской армии. Затянувшаяся война подходила к концу. После падения Магдебурга армии готовились к новым битвам.

Граф Тилли не спешил сразиться со шведским королем, так же как и Густав-Адольф не изъявлял желание биться. Обе стороны выжидали, соблюдая осторожность. Один имел старую репутацию консерватора и не хотел подвергать опасности армию, так часто выходившую победительницей из многочисленных сражений; другой, также имея блестящую репутацию, не хотел экспериментов с одним из самых известных полководцев Европы. Оба чувствовали, что от предстоящего сражения зависит судьба Германии и исход войны. Тем не менее, с каждым днем их флаги сближались, пространство между армиями суживалось. Все предвещало близкий бой.

— Мы не должны пропустить бал! — произнес Рено с энтузиазмом.

Благодаря беседам с солдатами и дезертирами, встречающимися по дороге, путешественники всегда были в курсе расположения имперских войск. Это было не легким делом — продвигаться незаметно среди венгерских и хорватских войск, которыми была наводнена эта местность. Они чуяли добычу, как кот чует мышь, поэтому нужно было быть особенно осторожным.

О Матеусе больше не говорили. Каркефу повеселел и запел свою песенку:

Мы повесим скотину

На высокой осине…

В это время легкий ветер наступившего утра принес какой-то неясный шум.

— Это пушки! — предположил Рено.

Все остановились. Это действительно были пушки: вдали гремела канонада. Уже можно было различить белые облака дыма, поднимавшегося над горизонтом. Разгорался бой. Магнус приложил ухо к земле — она дрожала. Это, скорее всего была не перестрелка, не сражение, а настоящая битва. Радость заблестела в глазах де ла Герш и Рено; они уже жаждали сразиться. Магнус повернулся к Рудигеру.

— Дорога свободна! — произнес он. — Ты был храбр и решителен! Я предлагаю тебе свою руку, пойдем с нами! Но, если ты захочешь уйти — всего хорошего! Мы не осудим тебя — ведь ты служил имперцам, а мы — королю Густаву-Адольфу!

— Я поляк, прежде всего! Я иду с вами! Если я сражаюсь, то сражаюсь! — отвечал старый воин.