Амеде Ашар - Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

Под рев пушек Рено прокричал: «Вперед!» — и пятеро всадников тронулись в путь. Когда они очутились на вершине холма, чарующая картина открылась перед ними. Все остановились, как вкопанные.

— Вот это красота! — не удержался Магнус.

У подножия холма сражались две армии. Полки бились, артиллерия грохотала. По цветам знамен можно было понять, что шведская армия наступала.

Человек, одетый в камзол из зеленого сатина, в шляпе с пером, развевающемся на ветру, сидела на лошади и наблюдал за сражением. Его окружала группа офицеров. Это был, без сомнения, граф Тилли. Время от времени он делал знак рукой, и один из адъютантов отправлялся исполнять его приказ.

Имперцы явно имели преимущество в позиции, но их противники — шведы и саксонцы, — лучше маневрировали. Огонь артиллерии, расположившейся по флангам, не был для них препятствием. Атаки шведов были настолько сильны, что имперцам приходилось подтягивать все новые и новые силы, чтобы удерживать позиции.

Один из имперских флангов поддался натиску, ряды сражающихся были смяты, земля была усеяна трупами, везде бродили дезертиры и грабители. Вдруг какой-то небольшой отряд шведских всадников прорвался вперед и, сметая все на своем пути, вырвался на вершину холма; имперская армия отступила, неся потери.

— Я вижу Голубой полк, Желтый полк! Это король! — вскричал Магнус.

Граф Тилли сделал знак рукой, офицер помчался вперед, исполняя его приказ, а за ним и сам граф.

В это время навстречу шведам выступил конный корпус. Солнце играло на кирасах, слышался звон железа. Это были кирасиры Паппенхейма.

Совсем рядом с путешественниками, немыми свидетелями кровавой драмы, австрийская артиллерия продолжала поливать огнем королевские полки. Ни кирасир, ни драгун, ни мушкетеров, ни ландскнехтов не было рядом. Де ла Герш решил перейти в наступление.

— Вперед! — скомандовал он.

Этот призыв придал силы всем остальным — и Арман-Луи, Магнус, Рудигер и Каркефу помчались вперед и скоро пересекли линию огня.

В самой гуще сражения, там, где столкнулись кирасиры Паппенхейма и полки Густава-Адольфа, они увидели шведского короля. Страшный вихрь завертел их и скоро они оказались рядом с ним.

Пули и снаряды сыпались со всех сторон: это было страшное месиво людей и животных.

Кирасиры Паппенхейма, не пострадав от артиллерийского огня до выхода на поле боя, стояли насмерть. А резервные полки Густава-Адольфа подвергались артиллерийскому обстрелу имперских батарей и несли большие потери. Король Швеции почувствовал, что фортуна изменила ему. Везде — сотни трупов, толпы сражающихся. Имперцы не намерены были отступать.

— О! Проклятые пушки! — воскликнул король. — Если их не заткнуть — это может стоить мне жизни и чести.

И он решительно направился к батареям. Внезапно около короля появился Арман-Луи, весь в крови.

— Сир! — обратился он к королю. — Предоставьте мне пятьсот всадников — и эти пушки будут нашими!

Герцог Левенбург возмутился:

— Какое безумие! Пока мы можем это сделать — нужно отступать! Победить сейчас — это невозможно!

— Сир! Пятьсот человек — и я отвечаю за все! — настаивал Арман-Луи. — Времени на раздумье нет! Спешите!

Густаво-Адольф подозвал Арнольда Браэ и приказал ему:

— Подчиняйтесь господину де ла Герш, как мне самому! Поезжайте!

— Спасибо, сир! Потерпите всего четверть часа — и я сообщу вам новость! — поблагодарил г-н де ла Герш, направляясь прямо в гущу сражения.

Собрав около пятисот всадников, г-н де ла Герш решил умереть, но не сдаваться. Солдаты последовали за ним. Если кто-либо из них сомневался — Арнольд де Браэ командовал: «Это приказ короля!» — и уже никто не осмеливался не подчиниться.

Недалеко от г-на де ла Герш сражался отряд гугенотов.

— О! Дьявол! Ведь это наши друзья! Сейчас я приведу их к нам!

И он мощным рывком догнал их. Увидев его, гугеноты разразились приветственными криками. По приветственным возгласам он понял, что солдаты Ла Рошели его узнали.

— Итак, господа, — обратился к ним г-н де ла Герш, — отныне мы сражаемся вместе!

Таким образом у них было столько людей, сколько нужно. Все вместе они пересекли линию сражения и направились к имперской батарее, извергавшей огонь.

— На батареи! — скомандовал г-н де ла Герш.

— На батареи! — подхватили Рено и Магнус, понявшие его план.

— Если мы выберемся отсюда — это будет чудо! — прошептал Каркефу.

Собрав все свое мужество, он бросился вперед.

Гугеноты и шведы, мчась во весь опор, обрушились на батареи. Несколько взводов охраны пытались им противостоять, но атака была настолько стремительной и мощной, что охрана оказалась смятой и за несколько минут выкошенной наголову.

Часть всадников, последовав примеру г-на де ла Герш, спешились и направили пушки на имперскую армию. В одно мгновение Магнус, Каркефу и Рудигер заняли свои места у орудий и приготовились открыть огонь.

— Огонь! — скомандовал Арман-Луи.

Залп — и четыре ядра полетели в австрийцев. Нескольких человек разорвало надвое, они попадали прямо рядом с графом Тилли. Тот, удивленный поворотом дела, осмотрелся.

При виде шведских мундиров на батарее он побледнел:

— О! Побежден! — прошептал он.

Король тоже узнал знамена драгун на батареях; отряды в едином порыве объединились вокруг его шпаги.

Кавалерия Паппенхейма отступила…

Но перенесем внимание на двух воинов, не поддавшихся натиску. Они, наоборот, удвоили усилия, собрав вокруг себя остатки разрозненных полков и продолжали сражаться с той же энергией и тем же пылом. Близкая победа придавала силы шведской армии, но несколько эскадронов, сплоченных вокруг Паппенхейма, подчиняясь военной дисциплине, продолжали сражаться. Граф Тилли ещё отдавал приказы.

— Посмотри на него! — говорил Рено г-ну де ла Герш, указывая на великого маршала, который, стоя в стременах, пытался отбиваться от нападавших на него солдат.

Арман-Луи и г-н де Шофонтен не могли не любоваться этим славным воином; он демонстрировал свои способности в трудных обстоятельствах, успевая одновременно командовать и отбиваться.

— О, если судьба не даст ему погибнуть, то я был бы счастлив сразиться с ним когда-нибудь! Вот это солдат! Вот это лев! Ничто не может победить его! — не уставал восхищаться Рено.

— Ну, что ж! — решил г-н де ла Герш. — Если де Паппенхейм не может подняться к нам, то мы можем спуститься к нему!

— Спустимся! — подхватили гугеноты.

Но толпа сражающихся оттеснила их от графа Тилли. Маршал успел достигнуть близлежащего леса, где скрылись остатки его славной кавалерии, прежде, чем Рено мог догнать его.

Армия графа де Тилли — армия, слывшая непобедимой, была разгромлена и повергнута. Он держался из последних сил и ещё надеялся на победу, так нужную ему сегодня. Но граф был вынужден подчинится голосу разума и отступить. С ним остались несколько офицеров, преданных и смелых.