Амеде Ашар - Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

Вот что происходило в этот момент в комнате г-на де Паппенхейма.

Немецкий граф ходил по ней из конца в конец. Иногда он останавливался перед окном и вглядывался в спящую деревню. Иногда он устремлял глаза на стенные инкрустированные часы, висящие в углу, которые били каждый час. Немного позже он подошел к винтовой лестнице, которая вела в соседнюю комнату, и внимательно прислушался.

Такого лица у г-на де Паппенхейма Арману-Луи ещё не приходилось видеть: оно выражало холодную решимость и лихорадочное нетерпение. Поступь его была ни медленной, ни быстрой: время от времени он подтягивался к гарде своей шпаги или теребил длинные усы, которые обрамляли его верхнюю губу.

Неясный звук внезапно нарушил тишину в комнате графа, он остановился и посмотрел в сторону окна.

— Кажется, сова задела своим крылом стекло! — прошептал он. — Наверное, это плохое предзнаменование…

Он нахмурил брови и опять взглянул на часы.

— Уже десять! Пора бы им быть здесь. Не заметил ли их Арман-Луи? Он почему-то не явился к ужину. Должно быть удивится, что мой оруженосец прогуливается и ещё и встречает товарища!

В этот момент портьера, отделявшая спальню г-на Паппенхейма от комнаты, в которую выходила черная лестница, раздвинулась, и два человека предстали перед графом. Их и видел Арман-Луи проскользнувшими за высокими деревьями вдоль рвов замка.

— Ну наконец-то! — сказал г-н де Паппенхейм.

— Вот капитан Якобус, — представил графу другого человека оруженосец.

Человек, которого он привел, сбросил плащ, и граф Годфруа разглядел огромного детину с широкими крепкими плечами, дерзкое выражение лица которого было подчеркнуто прокуренными усами. Рука в перчатке лежала на тяжелой головке эфеса шпаги в кожаных ножнах. За поясным ремнем — кинжал.

Г-н де Паппенхейм остался доволен его внешним видом.

— Ты уже знаешь, что от тебя требуется? — спросил он.

— Почти, — ответил капитан.

— Это предстоит сделать в ближайшие дни: возможно, придется похитить девушку, возможно — взломать дверь, перелезть через стену, возможно, что один ветреник окажется в пределах твоей досягаемости и попытается тебе помешать… Ты готов?

— Я готов всегда.

— Впрочем, для военного человека это дело такое же простое, как ограбление фруктового сада для школьника… Четверти часа и двух железных пальцев для этого вполне достаточно.

Капитан Якобус подбоченился и, крутя ус, сказал:

— Если это такое простое дело, почему бы графу Паппенхейму не попробовать это сделать самому? — спросил он. Стоило ли беспокоить капитана ради того, что под силу школьнику?

— Ты хочешь знать, почему я сам не берусь за это дело? Знай же: наследному маршалу Германской империи не совсем к лицу поднимать шпагу против нескольких батраков во главе с ребенком. Если случайно возникнет какое-то опасное осложнение, что ж, я вмешаюсь!

— Ладно! — сказал капитан. — Все операцию выполняют мои люди, а вы берете девушку… я правильно все понимаю?

— Значит ли это, что ты отказываешься?

— Ах, господин граф, я воевал в Германии с графом Масфельдом, в Польше — с королем Сигизмундом, в Италии — с Пикколомини, повидал и многих других. Поэтому с некоторых пор, когда кричат — я глух, когда плачут — я слеп, когда сопротивляются — я наношу удары…

— Что ж, хорошо.

— Между прочим, я действую по поручению одного уважаемого сеньора. Он из Италии, я — из Богемии. Кто заказывает — тот платит, кто платит — тот вынужден подчиниться каким-то условиям.

Граф улыбнулся и, садясь, сказал:

— Думаю, мы договоримся.

— Все решит цифра, которую вы назовете, ваша светлость.

— Даю сто золотых экю.

Капитан поклонился:

— Рука и шпага — ваши, — сказал он.

— Сколько у тебя людей?

— Около тридцати человек. Если понадобится, будет и сотня; мне потребуется всего лишь двадцать четыре часа, что бы собрать их.

— Это ни к чему. Попридержи свою банду ещё дня три в лесах. Мой оруженосец известит тебя, когда придется действовать. Тогда и выступай.

— Договорились.

Г-н де Паппенхейм задумался ещё на минуту, глядя на капитана.

— Надо бы все предусмотреть, — сказал он. — Кстати, не исключено, что тебя уже два или три раза видели с моим верным оруженосцем. Несмотря на то, что вы приняли все меры предосторожности, возможно, чье-то недремлющее око заметило вас, когда вы пересекали старые рвы замка… Старайтесь действовать, не вызывая подозрений. С мэтром Гансом вы больше не увидитесь.

— Каким образом мне будет сообщено о времени выступления?

— Сигналом. Нет ли места, откуда бы замок и это окно были видны как на ладони?

— Пожалуй, лучше всего замок просматривается с Вороньего холма.

— Прекрасно. Необходимо, чтобы каждый день в девять часов ты появлялся там верхом на лошади.

— Ясно. В девять часов, верхом на лошади, — повторился капитан.

— Если ты увидишь в этом окне одну свечу, это означает, что по какой-то причине я вынужден отложить осуществление нашего плана на день или на два.

— Понятно. А если их будет две?

— Значит, все отменяется.

— Какого черта! А как же сто золотых экю?.. У моих людей отличный аппетит и жуткая жажда…

— Обещанная сумма все равно будет ваша. Вы получите свои сто экю.

— Вы говорите как царь Соломон, мудрейший из мудрых…

— Но если ты увидишь в окне три свечи, добавь по кружке вина своим людям и дай двойную порцию фуража лошадям: это означает, что выступление намечено назавтра. Идет?

— Как скажете, ваша милость.

— А! Вот что еще! Я не люблю, когда зря бренчат шпагами. Если похищение удастся — не затевайте никакой драки, и если не будет сопротивления — никакой стрельбы!

Недовольная гримаса появилась на лице капитана:

— Вы портите все удовольствие, господин граф… Мы что: мы в Моравии сжигаем монастыри, в Пфальце — деревни, в Венгрии — замки, и это греет и забавляет солдата…

— Таково мое условие — избегать лишних неприятностей… Один раз и ты мог бы отступить от своих правил? Не так ли?

— Ради вас, ваша светлость, я готов взять грех на душу. Ладно, мы не станем ничего жечь…

— А вообще-то, кто знает как будут разворачиваться события… Есть здесь один дворянин, задиристый, как молодой петушок… У него, разумеется, есть слуги, друзья… Если он возьмется за шпагу, возможно, что опасной стычки не миновать.

— Тем лучше! Будем драться!

— Тебе придется захватить замок и обезоружить дворню. Мои люди будут конвоировать девушку.

— После того, как мы похитим ее?

— Разумеется. Кстати, позаботьтесь о том, чтобы сохранить её невинность.

— А потом?

— Потом, капитан Якобус, тебе будет позволено пропивать и проедать твои сто золотых экю. Пусть твои люди от души повеселятся.