Джон Боуман - Остров Демонов

Они выехали на пристань и у Бастин перехватило дух. Огромные барки с возвышающимися надстройками, покрытыми резьбой и украшенными серпантином, твердо стояли среди сверкающей воды. Их мачты были украшены яркими разноцветными знаменами короля, дофина, Турнона и Роберваля, развевающимися на фоне голубого неба.

Пристань была заполнена моряками, солдатами, уличными торговцами, портовыми девками и любопытными горожанами, разномастной толпой. Но среди толпы легко было различить будущих колонистов по их бледным, безжизненным лицам. Они сбились в группы — по крайней мере те, что не были закованы в кандалы — а рядом с ними стояли стражники, наблюдавшие за тем, чтобы никто из них не передумал. Женщины плакали или стояли с каменными лицами, прижимая к своим юбкам испуганных детей.

Шпага Бомона сверкнула на солнце.

— Расступитесь! — закричал он, и толпа повиновалась, уставившись на прекрасную благородную даму в голубой бархатной накидке с белым воротником, своим цветом соперничающим с ее лицом, с золотистыми волосами, собранными под небольшой бархатной шапочкой. Бастин забыла о своем происхождении и выпрямилась, чтобы выглядеть как подобает дворянке.

Монсеньер де Сан-Терре, лейтенант вице-короля, увидел их, заторопился навстречу и склонился к руке Маргерит.

— Ваши дядя и тетя приносят свои извинения, мадемуазель. Они задерживаются в ратуше с мэром. Вице-король просит, чтобы вы поднимались на флагманский корабль и устраивались там, потому что мы надеемся отплыть сегодня.

— Спасибо, монсеньер.

Он протянул руку, и Маргерит позволила ему снять себя с седла. Бастин с удовлетворением отметила, что Бомон с завистью посмотрел на своего товарища. Если бы Маргерит хоть немного постаралась, ее супружество с этим пожилым маркизом не было бы таким скучным. Они все любили бы ее!

— Я провожу дам в их каюты, — сказал Бомон. — Вам не обязательно оставлять свой корабль без присмотра, Сен-Терр.

— Да, спасибо, монсеньер. Вам не стоит беспокоиться… — Маргерит протянула руку.

— Но это не доставляет мне беспокойства, мадемуазель, — лицо лейтенанта залилось краской. — Это моя обязанность…

Бастин попыталась не застонать, спускаясь на землю, и последовала за троицей: два великолепных офицера сопровождали равнодушную красавицу к трапу, соединявшему ближайший корабль с пристанью.

Внезапно отчаянный крик остановил их. Маргерит обернулась.

— Нет! Пустите меня! Нет!

К другому трапу направлялась скованная цепью группа бородатых каторжников — угрюмых и ни во что не верящих. На одном из них отчаянно повисла молодая женщина, прижавшись розовой щечкой к растрепанной седеющей бороде каторжника. Ее возгласы были обращены к солдатам, пытавшимся оттащить ее.

— Пустите меня! Пустите меня к нему! Тигр, не оставляй меня!

— Что происходит? — в ужасе спросила Маргерит.

Сан-Терре тихо переговорил с солдатом и вернулся к ним.

— Ничего особенного, мадемуазель, вам не стоит волноваться.

— Но что?.. — Маргерит направилась к кричащей женщине, которая, почувствовав интерес к себе, бросилась ей в ноги.

— Спасите меня! Позвольте мне ехать! Вы понимаете, я люблю его!

— Идем, милая… — начала Бастин, но замолчала, заметив слабый румянец на щеках своей воспитанницы и слезы в ее глазах, которых она не видела с тех самых пор, когда Маргерит узнала о смерти Пьера.

— Кто она? Почему она не может поехать с ним?

— Эта женщина, — сказал офицер извиняющимся тоном, — жительница этого города. Этот человек был освобожден из местной тюрьмы, и теперь она хочет ехать с ним.

Женщина перестала кричать и слушала, затаив дыхание. Потом она разразилась мольбой.

— Ради Бога, сударыня! Я люблю его! Он мой!

Маргерит посмотрела на девушку. Та была молода, ненамного старше ее самой. Затем удивленно повернулась к обросшему каторжнику. Тот скорчил просительную мину.

— Умоляю вас, мадемуазель. Она — моя маленькая любовь.

Маргерит перевела взгляд на Сен-Терра.

— Но почему?.. — спросила она. — Когда столько людей отказываются ехать…

— Она не подходит, мадемуазель.

— Не подходит? — Маргерит осмотрела потерянные и отчаявшиеся лица, грязные лохмотья и сбитые кандалами руки и ноги.

Бомон решительно шагнул вперед.

— Разве это нужно обсуждать? — сказал он, обращаясь к Сен-Терру. — Если мадемуазель желает!..

— Конечно, — торопливо согласился лейтенант. — Если мадемуазель желает этого!

— Я желаю! Желаю! — с нетерпением закивала Маргерит.

Женщина опустилась на землю, выражая облегчение потоком слез. Каторжники и остальные несчастные путешественники неожиданно завопили:

— Да здравствует принцесса! Святая! Святая!

Прежде чем кто-то успел его остановить, Тигр поймал полу накидки Маргерит и поднес ее к губам.

Маргерит отшатнулась, ужаснувшись диким крикам и его прикосновению. Бомон зло отшвырнул каторжника ногой.

Взгляд Тигра был глубоким и печальным.

— Я буду молиться за вас, мадемуазель. За ваше счастье… и вашу любовь!

Некоторое время она оторопело смотрела на него, а потом вдруг по ее щекам потекли слезы.

— Спасибо! — прошептала она. — Спасибо!

Отвернувшись, она заторопилась к трапу.

Каюта полубака находилась довольно высоко в носовой части корабля, но ее преимущества подавлял гигантский ют, возвышавшийся над судном подобно неустойчивой башне. Открытая палуба находилась почти вровень с ватерлинией. Каюта вице-короля располагалась на корме, и Маргерит была благодарна разделявшей их палубе, заваленной различной оснасткой и бухтами канатов.

Она совершенно не обращала внимания на ворчание Бастин относительно неудобств их каюты, предназначенной на Бог знает какое время стать их домом. Маргерит постояла в дверях, а потом вышла на палубу.

Происшествие на пристани взволновало ее, разбудив ощущения, которые, казалось, уже умерли в ней. Слова женщины: «Вы понимаете, я люблю его!»— снова и снова звучали в ее сознании. Так же отчаянно она любила сама, и эта любовь оказалась трагической. Невероятно! Даже Бастин не могла поверить, что любовь — это все! Она прошла на корму и облокотилась на перила. Ей не хотелось ничего чувствовать. И все же это казалось приятным и ненавистным одновременно: эти глубокие чувства и разбуженная реальность. Маргерит досталось так мало счастья, но оно так много для нее значило!

Давно забытые слезы снова ослепили ее. Внезапно она угадала, что сзади к ней приближается Бастин, и закрыла глаза рукой. Только бы не еще одна сцена, подобная той, что разыгралась в каюте. Бастин бранилась, а Маргерит лежала на кровати, пытаясь подавить рыдания.

— Вице-короля еще нет?

— Думаю, что нет, — выдавила Маргерит.