Александр Быков - Стылый ветер

Рука Уно, игравшая до этого кистями шелкового кушака, замерла, сжав одну из кистей в кулаке. Ольга робко взглянула ему в лицо. Застывший взгляд Уно был направлен куда-то мимо нее. Потом он моргнул и медленно разжал ладонь.

— Я слышал о подобном. Но вижу впервые... Цебеш, выходит, и правда сильный колдун. Что ж, это многое объясняет. Однако почему вдруг только он? Людей, которые знают магию, найти можно. В каждой столице десятки алхимиков и магов, и, поверьте моему опыту, не все они шарлатаны. Вам нужно отыскать свое прежнее тело и колдуна или священнослужителя, который вам сможет помочь.

— Как просто, — горько улыбнулась Ольга.

— Не просто. Но вполне возможно.

— Нет. Невозможно. Как бы вам объяснить... Мое настоящее тело — оно далеко. Очень далеко.

— В другой стране? В Китае? — Ольга грустно покачала головой. — Еще дальше?!

— В будущем. Да, вы зря улыбаетесь — в будущем, или, может быть, в другом мире. В двухтысячном году от Рождества Христова... Видите — только Цебеш мне может помочь. Раз он притащил меня сюда, то сможет и вернуть обратно.

— Он вас обманет. Не будет он никого никуда возвращать... Мне так кажется.

— Может быть. Но он — моя единственная надежда.

— А вам так хочется туда, назад? — В голосе Уно послышалось сожаление.

— Да, конечно. Этот мир — он совсем для меня чужой. Впрочем, к чему весь этот разговор, если...

— Постой! Есть один человек. Мне тогда показалось, что он настоящий святой... Я видел этого человека, говорил с ним. Простой плюгавенький старичок. Дервиш. Говорят, он родом из Пенджаба, это далеко на востоке... Была свадьба, и у хозяйки не хватило масла, чтобы приготовить еды для гостей. И купить негде — до города далеко, а гости уже собрались... Тогда дервиш взял чан, пошел и зачерпнул воды в реке. Когда он принес чан хозяйке — там было масло. Настоящее масло — я сам видел... Он только велел хозяевам, когда будет время, купить чан масла и вылить его в реку, чтобы не нарушать гармонии мира... Такой человек может помочь, я в этом уверен.

— Пенджаб — это очень далеко, — осторожно заметила Ольга.

— Все это произошло в Македонии. Я там его видел два года назад... Понимаю, это все иллюзорно, но нельзя же сидеть и ждать просто так. Тем более что Цебеш, может быть, уже и не вернется. Его по всему Грацу ищут.

— Может, вы и правы... Не знаю. Надо все хорошенько обдумать. — Она боялась спугнуть появившуюся надежду.

Ветер в лицо. Лошадиные подковы стучат по утоптанной сотнями ног дорожной земле. Города, городишки, деревни. В дорожной сумке Карела лежит клочок бесценной бумаги.

«Срочно. Лично в руки. Лейтенанту Стефану Карадичу.

Он в Граце. Хорошо охраняется. Взять сами не сможем, скорей приезжай. Матиш».

Пятое октября. Солнце в зените. Только бы лошадь не сдохла. Несложно догнать врага. Куда сложней догнать время.

— Не думаю, что ты увидишь нечто решающее. Но что-то ты увидеть должна. Что-то, что тебе поможет, подскажет, как дальше быть.

Они сидели в комнате Ольги на жесткой, покрытой соломенным тюфяком кровати. Уно, оказывается, иногда курил кальян и возил его постоянно с собой. Он насыпал сушеной травы, запалил ее от лучины и, пару раз затянувшись, протянул Ольге.

— По крайней мере, попробуешь.

— Хорошо. Я что угодно готова попробовать, лишь бы вернуться домой. — Ольга решительно взяла в руки костяной мундштук.

— Так. Глубже вдыхай, дыши ровно. — Он негромко ударил рукоятью ножа по столу. Еще раз. Ритм был незамысловатый, но неотвратимо-уверенный. — Дыши. Еще. Забудь обо всем. Расслабься. Смотри прямо перед собой и вдыхай. Слушай. Ты вся — слух. Когда барабан замолчит, ты вернешься. Ритм. Задавай свой вопрос. Ты и есть этот ритм...

Ее взгляд, зацепившись за что-то на гладкой противоположной стене, замер. Кальян выпал из расслабленного рта. Уно продолжал выстукивать рукоятью ножа по столу. Он внимательно следил за ее руками, лицом. Всегда интересно — что человек увидит, если осмелится, сможет заглянуть себе в душу и дальше, туда — в запредельное.

«Маленькая трещинка на беленой стене. Трещина, так похожая на ущелье в горах. Она все больше и больше» — думала Ольга. — Внутри ущелья течет ручеек, или нет — речка. С грохотом, пенясь, несет она воды по каменистому дну. Скалы известняка и гранита до самого неба. И я черной точкой иду по тропинке над ревущей водой. Иду и догоняю ту, другую, черноволосую, которая бежит впереди. Ветер, холодный ветер в спину. Он разбрасывает распущенные волосы, задирает белое платье. Бегущая испуганно оглядывается — у нее очень знакомое лицо.

— Постой!

Еще раз оглянулась. Голубые глаза, полные губы, почти ангельское личико — это же мое лицо!..

— Мария?..

— Что тебе надо? Что вы все от меня хотите? — безумие и страх до краев наполняют огромные голубые глаза. Страх...

— Я могу тебе чем-то помочь?.. Мария! Почему ты смотришь мимо меня? — Но в ее глазах страх уже перерос в ужас. Она вцепилась мне в плечи и, словно парализованная невыносимой болью, смотрит куда-то мимо. Губы ее беззвучно шевелятся, пытаясь сказать, крикнуть... какое-то имя? проклятие?»

— Мария! Мария, очнись! — Губы... Это губы Ахмета. Он чем-то напуган?.. Нет, уже все нормально. Улыбается.

— Аллах акбар! — облегченно вздохнул Уно и опустил руки, сжимавшие до этого, словно тиски, ее плечи. — Я уже боялся, что ты не вернешься... Бледная вся. Я прекратил выстукивать ритм, когда ты так побледнела. Испугалась чего-то?

«Свежий ветер дует из распахнутого окна. Лицо почему-то мокрое. Ну да, он старался вытащить меня из транса. Зачем? Я же только-только подошла к разгадке», — пронеслось в голове.

— Кого ты там видела?

— Себя... Нет, Марию, ту девушку, которая... жила в этом теле раньше.

— Хм. И правда, если он вселил тебя в это тело, то ты не Мария. Дома у тебя было свое имя... Какое?

— Ольга.

— Оль-га, — он словно попробовал незнакомое слово на вкус. — Странное имя. Нездешнее.

— Естественно. Там, дома, все иначе, чем здесь... Ахмет, я хочу сейчас же повторить этот опыт с кальяном.

— И не думай. Ты совсем бледная. Эту траву нельзя часто курить. Привыкнешь. И потом — ты ушла слишком далеко. Еще чуть-чуть, и у тебя бы сердце остановилось. Ты что, правда нашла там дорогу домой? Хотела сама по ней...

— Нет. Но я говорила с Марией.

— Что она сказала тебе?

— Ничего. Она ничего не успела сказать. Только остекленевший ужас в глазах — она кого-то очень боится. Потом ты прервал меня... Пусть даже я не найду дороги домой. Мне надо с ней поговорить, разузнать, как Цебеш это сделал. Сама я не помню, но, быть может, Мария... Ну же, Ахмет, зажигай опять свою трубку, — Ольга уже требовала, а не просила.

— Подожди. Так сразу нельзя. Хоть какой-нибудь перерыв... Иначе ты просто надорвешь свою душу. Отвлекись. Расскажи мне о чем-нибудь... Там, в будущем, как это будет?