Александр Дюма - Две королевы

Довольно многочисленный двор отличался большой пышностью. Маршальша де Клерамбо, княгиня д'Аркур и г-жа де Грансе появились в богато украшенных испанских нарядах. Senoras de honor, а попросту говоря, фрейлин, как у королевы Французской, выбирали из самых благородных семей. Они шли парами и были очень хороши собой.

Бракосочетание состоялось. Никогда еще в этой деревенской церкви не видели подобной роскоши. Слуги и обойщики их величеств за несколько часов обтянули и украсили самый просторный из деревенских домов. Королевское ложе водрузили в одной комнате, свадебный стол накрыли в другой. Но, выходя из церкви, король заявил, что он немедленно отправится в опочивальню. Придворные сели за стол без него, но задержались ненадолго, чтобы не мешать их величествам.

На следующий день сияющий, очарованный Карл II и печальная юная королева вместе с королевой-матерью и главной камеристкой сели в открытую карету и направились в Бургос; они должны были прибыть туда к вечеру и остаться на три дня в этом городе.

Королева выглядела совсем невеселой. Уже пошли разговоры о том, чтобы немедленно отослать назад тех, кто сопровождал ее в Испанию, и эта угроза должна была осуществиться в Бургосе. С большим трудом новобрачной удалось добиться, чтобы с ней оставили ее двух кормилиц и двух служанок; однако и это было разрешено лишь на время: вскоре им всем предстояло покинуть королеву.

Князь и княгиня д'Аркур получили в подарок драгоценности стоимостью в три тысячи пистолей; маршальше де Клерамбо достался только один камень ценой в две тысячи пистолей, но помимо этого ей была вручена тысяча луидоров и назначена пенсия в две тысячи экю: в этом сильно помогло покровительство герцога Орлеанского. По правде говоря, в дальнейшем г-же де Клерамбо пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться выплаты этих денег, но она все же преуспела в этом, поскольку была большой интриганкой.

Князь и княгиня д'Аркур старательно поддерживали честь Франции, держа открытый стол и совершая огромные траты. Въезд княжеской четы в Бургос был обставлен великолепно. Пока двор находился в этом городе, королева без конца приглашала их к себе, как и остальных французов, и расставание с ними не обошлось без потоков слез.

После отъезда ее величества князь и княгиня получили тысячу пистолей, выигранные ими у королевы во время путешествия. Они слегка беспокоились об этих деньгах, не надеясь, что королева осмелится признаться королю в своем проигрыше; но она, уверенная в своей власти, откровенно рассказала обо всем супругу, не услышав в ответ ни упреков, ни отказа.

В скором времени королева прибыла в Буэн-Ретиро, где оказалась чуть ли не в заточении. Бедная принцесса! Ее первым желанием было пригласить к себе г-жу де Виллар, супругу французского посла, — она жаждала общения с французами, хотела поговорить с ними о родине и, быть может, поделиться воспоминаниями.

Маркиза де Виллар отослала в Буэн-Ретиро письмо с просьбой сообщить ей о дне и часе аудиенции. Это послание было передано главной камеристке. Следуя установленным правилам, та ответила, что не получала на этот счет никаких указаний, а когда ее попросили справиться об аудиенции у королевы, ответила, что не сделает этого, ибо ни мужчине, ни женщине не положено видеть королеву до тех пор, пока не будет совершена церемония въезда в столицу.

Супруга посла решила довести этот ответ до сведения королевы, но та так ничего и не узнала. Она по-прежнему изнывала от тоски, все время ожидая чего-то и постоянно находясь рядом с королем, который не покидал ее, словно тень, и влюблялся в нее все сильнее. Так могло длиться долго, если бы маркиза де Виллар не отправилась на прием к королеве-матери, в то время стремившейся нравиться невестке. Королева-мать поинтересовалась, виделась ли маркиза с юной королевой, и та рассказала ей, что произошло.

— Раз дело в этом, сударыня, то вы увидите королеву завтра, если вас это устраивает.

Госпожа де Виллар ответила, что была бы в восторге, и, действительно, королева-мать оказала ей эту великую милость.

Посмотрим же, в каком строгом заточении содержали принцессу. Маркиза де Лос Бальбасес была послана к герцогине де Терранова, чтобы поговорить с королевой; узнав об этом, Мария Луиза бросилась в покои главной камеристки (их апартаменты находились рядом).

Королева сделала шаг навстречу г-же де Лос Бальбасес, но в ту же секунду герцогиня взяла ее за руку и заставила, как девочку, вернуться в свою комнату. Судите сами, как поразило Марию Луизу такое обращение! И поскольку королева вышла за порог быстрее, чем ей хотелось, она оказалась одна в маленьком полутемном коридоре, отделяющем ее покои от комнаты главной камеристки; пройдя вперед, она услышала вздох и увидела герцога де Асторга, коленопреклоненного и протягивающего к ней руки: он не произнес ни слова, но всем своим видом молил о милости.

Рядом с королевой не было никого — герцогиня в гневе закрыла за ней дверь и тем самым вместо разговора со старой маркизой устроила Марии Луизе встречу с молодым герцогом.

Королева остановилась и спросила главного мажордома, чего он ждет от нее.

— Одного слова, ваше величество.

— Какого слова?

— Я, наверное, скоро умру, но перед смертью хотел бы услышать от королевы, довольна ли она была моей службой и преданностью в те немногие дни, что мне дозволено было находиться при ней.

— Умрете, сударь? Почему умрете? Что с вами происходит? — в ужасе спросила Мария Луиза.

— Ваше величество, герцог де Осуна вызвал меня на дуэль, а его противники редко остаются в живых, он искусный боец и непременно меня убьет.

— Но я запрещаю вам драться, сударь! Дуэли не будет, я поговорю с королем, если нужно. Омрачить свадебные торжества и мой приезд пролитой кровью! Еще раз повторяю, сударь, я этого не допущу.

— Да простит меня ваше величество, но дуэль должна состояться.

— Что? Вопреки моей воле и воле короля?

— Да, ваше величество: два испанских дворянина, оказавшиеся в таком положении, как мы с герцогом, не могут жить, не отомстив за себя, или они будут обесчещены. Король и вы, ваше величество, можете распоряжаться нашими жизнями, но наша честь вам неподвластна.

Королеву взволновали эти слова. Герцог все еще стоял на коленях. Луч света из слухового окна освещал только его голову, да еще кончики его пальцев выступали из тени. Он был очень красив, этот герцог де Асторга; я познакомилась с ним здесь, во Франции, куда он приезжал несколько лет назад: следы красоты он сохранил даже в старости. Герцог часто рассказывал мне об этом разговоре и о других своих злоключениях, связанных с королевой, — о них, Бог мой, злословили немало!

Принцесса уже собралась что-то ответить герцогу — не знаю, каков мог быть этот ответ, — но в этот миг дверь ее комнаты отворилась, послышался голос короля, разговаривавшего с одним из своих карликов, и в ту же минуту этот карлик появился в дверях.