Александр Дюма - Две королевы

У короля было два карлика: один вполне мог сойти за его доброго гения, другой — за злого. С карликом по имени Нада мы уже познакомились. Что же касается Ромула (так звали его товарища и соперника), то он не тратил свою жизнь на шалости, предпочитая злые выходки. Ему нравилось наблюдать, как другие страдают; от их мучений он получал наслаждение; этот карлик был необыкновенно умен, но употреблял свой ум только во зло и, в отличие от Нады, с первой минуты возненавидел королеву.

Ромул был намного крупнее и безобразнее своего приятеля и потому страшно завидовал комплиментам, адресованным тому. Несколько раз он угрожал убить Наду, и приходилось даже отнимать у него ножи, кинжалы и маленькие сабли, чтобы не случилось несчастья.

Всех, кого любил Нада, Ромул ненавидел, включая короля, хотя из страха он этого не показывал: ненависть читалась в его глазах. И вот это злое существо стало изводить королеву настолько же упорно, насколько преданно служил ей его соперник, и ему удалось сыграть весьма значительную роль в событиях, случившихся позже.

Госпожа де Виллар, супруга посла, мать знаменитого маршала де Виллара, благодаря которому была спасена Франция, ибо только он сумел победить моего прославленного друга принца Евгения, — итак, повторяю, г-жа де Виллар была добрая, но слабая и пугливая женщина. Больше всего на свете она боялась недовольства двора и потому никак не хотела напоминать королеве о ее первой любви, которую ей следовало забыть навсегда; однако это не мешало молодой принцессе без конца расспрашивать собеседницу о его высочестве дофине.

Супруга посла устраивала приемы и очень весело рассказывала о церемониале, предусмотренном в таких случаях. Прежде всего надо было сообщить всем дамам, что г-жа де Виллар принимает гостей по таким-то и таким дням. Им посылали особые письма, которые называются nudillos note 4, потому что их перевязывают шелковой ленточкой. Обычно для такого почетного собрания какая-нибудь знатная испанская дама предоставляет свой дом; в этом случае обязанность хозяйки брала на себя маркиза де Эссера, вдова герцога де Лерма.

Каждый шаг во время приема был рассчитан в зависимости от положения дам в обществе: одних полагалось встречать на первом марше лестницы, других — на втором или третьем. Реверансы также были предусмотрены соответственно, и им не было числа. Что за занятие для француженки, наделенной к тому же умом!

Каминов в Испании не бывает; вместо них посреди комнаты устраивают огромный глиняный очаг, в котором сжигают оливковые косточки. Женщины садятся вокруг очага и галдят, как пойманные сороки; они приходят в дом разодетые, увешанные всевозможными драгоценностями, если только их мужья не отправились в путешествие или не выполняют посольскую миссию. В их отсутствие жены отдаются покровительству какого-нибудь святого, одеваются в серое или белое и подвязывают платье кожаным поясом или веревкой.

Госпожа де Виллар добавляла, что при этом они не становятся благонравнее.

Итак, женщины сидят вокруг очага, на ковре, и в больших количествах поглощают глазированные каштаны, засахаренные фрукты, шоколад и, даже зимой, мороженое.

Они никогда ничего не читают, возможно и не умеют этого делать, с утра до вечера бормочут молитвы, исповедуются, занимаются любовью, наряжаются, сплетничают — и только. У испанок пылкий темперамент, они полны жизни и очень привлекательны внешне; эти женщины — большой соблазн для мужчин, но француженка, привыкшая к тому обществу, которое окружает нас, не может освоиться среди этих кукол.

Королева поняла это сразу.

Несколько недель, проведенных ею в Буэн-Ретиро перед въездом в Мадрид, послужили для нее первым опытом и уроком; в это время ей пришлось готовиться к торжественному въезду в столицу, который играет столь важную роль в жизни королевы Испании. В ожидании этого дня Мария Луиза ежедневно отправлялась спать в половине девятого! Бедняжка-принцесса! Что за существование? И разве можно осуждать ее за то, что она хотела жить лишь немного веселее? Увы! Ее развлечениями были бесконечные службы в часовне замка, знаки внимания со стороны короля, к которому она не испытывала нежных чувств, разговоры с Надой и любовь герцога де Асторга, молчаливого обожателя, не позволяющего себе ничего, кроме красноречивых взглядов в ее сторону.

Рассказывая королеве о ее поклоннике, Нада вел себя с ней, как с испанкой; он полагал, что подобные беседы не могут иметь серьезных последствий. Будучи иностранцем, он не понимал, насколько неприкосновенной должна быть королева Испании, которой скорее позволят умереть, нежели осмелятся дотронуться до нее кончиком пальца, и которой ни при каких обстоятельствах не разрешено вести себя как обыкновенной женщине.

Юная принцесса слушала карлика, опустив голову и не отвечая, но это многое означало. Только Нада обладал правом входить в покои королевы и оставаться с ней наедине, не под присмотром главной камеристки (это маленькое существо в расчет не принималось).

За несколько дней до въезда в Мадрид королевская чета совершала прогулку верхом. Карлики ехали сзади на соответствующих их росту лошадках. Герцог де Асторга гарцевал вокруг их величеств, выполняя вольты и пассажи, вызывавшие у них восхищение; Нада не упустил случая и стал усердно расхваливать искусство наездника. Ромул же немедленно осудил его, заявив, что подобные упражнения не пристали вельможе и в любой другой стране их сочли бы смехотворными.

Спор разгорался все сильнее; короля это забавляло, и он даже выразил желание рассудить их. Герцог де Асторга вернулся на свое место рядом с королевой: во время подобных прогулок он как главный мажордом мог ехать впереди главного конюшего. Услышав вопли карликов, герцог попросил у короля разрешения наказать Ромула, позволившего себе недопустимые шутки, которые нельзя было терпеть.

— Я никогда не вмешиваюсь в ссоры этих храбрых господ, — ответил Карл со смехом, насколько достоинство короля и испанца это ему позволяло, — и, пока они не хватаются за ножи, я разрешаю им словесные баталии. Тебе, герцог, это хорошо известно.

— Да, государь, но этот недоносок осмеливается задевать меня, чего я не могу ему позволить и никогда не потерплю, если только на то не будет особого приказа со стороны вашего величества.

— Тогда пусть он замолчит: я не хочу огорчать тебя, Асторга.

На этом все и кончилось; однако во взгляде Ромула, брошенном на герцога, промелькнули злость и угроза мести.

Как только всадники вернулись в замок и королева осталась одна, Нада прибежал в ее комнату.

— О госпожа, — сказал он ей, — вы слышали, что говорил этот коварный Ромул?.. Он устроит нам какую-нибудь пакость, уверяю вас! Герцог готовит прекрасную церемонию вашего въезда в столицу, но вы увидите, Ромул сделает все, чтобы испортить ее, а расплачиваться будет наш славный герцог.