Понсон дю Террайль - Грешница

Когда граф Артов остался с сэром Вильямсом, то ни один из них не пропустил ни одного слова из сцены, происходившей в соседней комнате.

Была минута, когда сэр Вильямс, никогда ничего не боявшийся, струсил и понял, что его положение больше чем отчаянное, так как его бывшие жертвы беспощадно убьют его.

Что же оставалось ему делать?

Граф охранял единственный выход между двух опасностей: в сомнительной смерти от пули и несомненной от ножа, вложенной Рокамболем в руки Леона Роллана, — предстоял выбор.

Сэр Вильямс не колебался.

Граф стоял перед дверью, а он находился в амбразуре окна, ставни которого не были закрыты.

Андреа решился…

В ту минуту, как отворилась дверь будуара, в этот момент он живо отворил окно и выпрыгнул в него.

Граф спустил курок… раздался выстрел, и негодяй исчез в облаке дыма.

— Где он? Умер? — вскрикнула Баккара. Граф молча указал ей на открытое окно.

Баккара вздрогнула и несколько минут находилась в глубоком отчаянии.

Но вдруг она подняла голову, глаза ее снова оживились и заблистали, а лицо приняло обычное спокойное выражение. Она вздохнула и прошептала:

— Надо начинать игру снова. Не вечно же этот негодяй будет ускользать от меня…

Затем она обернулась к Фернану и рассказала ему, что все то, что произошло с ним и с Ролланом. было устроено нарочно с целью погубить их обоих.

— Я узнала это, — добавила она, — от горничной, которую я подкупила.

— А! — вскрикнул тогда Роллан. — Теперь только я все понимаю; но… этот человек!

— Какой?

— Который приезжал за Тюркуазой и хотел убить меня.

— Это был третий актер; вас обманывали обоих, и развязка этой комедии без меня была бы кровавая.

Они оба вздрогнули.

— Идите же, бедные безумцы, — проговорила Баккара, — и возвращайтесь к истинному счастию… и предоставьте, — добавила она с волнением, — заботу охранять вас тем людям, у которых нет в этом мире ни детей, ни любви…

Посмотрим теперь, что делал несколько часов тому назад граф де Шато-Мальи.

Мы помним, что после ухода сэра Артура от молодого графа этот последний написал к госпоже Роше, прося ее позволенья быть у нее.

Это было как раз за несколько часов до только что описанных нами потрясающих сцен, театром для которых послужил отель в улице Виль л'Евэк.

В восемь часов вечера граф де Шато-Мальи был у Эрмины Роше, которая видела в нем самого искреннего и доброго друга.

Он молча поцеловал поданную ему Эрминой руку и остановился перед нею.

— Боже! — заметила она, — что с вами, граф, вы так бледны? Уж не случилось ли какого-либо несчастия?

Он покачал головой и опустился на колени.

— Успокойтесь, я пришел поговорить с вами и открыть вам страшного преступника.

— Преступника? — переспросила она, не доверяя своим ушам.

— Да, меня самого…

— Вы просто с ума сошли, — заметила она, улыбаясь, — но в чем же состоит ваше преступление?

— Оно не имеет даже названия.

— Но что с вами?

— Вы только тогда поймете, — сказал он, — когда выслушаете меня.

— Я вас слушаю, хотя, право…

— Вы скоро убедитесь в том, что я говорю правду. Но позвольте мне раньше всего задать вам один вопрос?

— Задавайте.

— Не встречали ли вы где-нибудь и когда-нибудь англичанина по имени сэр Артур Коллинс, он ходит постоянно в синем фраке и нанковом жилете.

— Да, сколько мне помнится, — ответила она, подумав, — я видела его однажды на бале у маркизы Ван-Гоп.

— И видели его только там?

— Да.

— Вы никогда не встречали его раньше?

— Никогда.

— В таком случае он нагло лгал, — заметил граф, — и это чрезвычайно странно.

Эти последние слова удивили до крайности госпожу Роше.

— Что вы этим хотите сказать? — спросила она.

— Он уверял меня, — ответил граф де Шато-Мальи, — будто бы он любил вас и долго преследовал своим обожанием.

Она невольно улыбнулась.

— Он просто фат, — сказала она, — и я только раз видела его.

Но граф продолжал быть мрачным. — Нет ли у вашего мужа врагов? — спросил он.

— Не думаю, — ответила она, — Фернан очень добр для того, чтобы иметь врагов.

— Однако, — продолжал граф, — я уверен, что у вас или у него есть ужасный и смертельный враг.

— Боже! — прошептала Эрмина.

— И этот-то враг, — продолжал он. — это не кто иной, как сэр Артур Коллинс!..

— Это немыслимо! — заметила Эрмина.

— Однако — это верно…

— Но ведь это человек, которого я почти не знаю…

— Может быть, ваш муж знал его?

— Нет, — сказала она, — этого не может быть… я теперь вспоминаю, как Фернан указал мне на него на бале у маркизы Ван-Гоп и сказал: «Вот странная личность!..»

— Непонятно! — подумал граф и рассказал Эрмине все то, что произошло между ним и сэром Артуром Коллинсом.

Эрмина слушала его с возрастающим удивлением, мысленно спрашивая себя, не бредит ли он и возможно ли, чтобы этот человек мог быть виновен перед нею.

Сначала она не находила даже слов для ответа и смотрела на графа де Шато-Мальи с грустным удивлением.

— Женщина, на которую я осмелился поднять свой дерзкий взгляд, — продолжал тихо граф, — были вы…

Эрмина продолжала молчать.

— Англичанин сказал мне, — говорил между тем граф де Шато-Мальи, — что женщина, за которой я должен ухаживать, будет именно та, муж которой поссорится в этот вечер из-за карт.

Эрмина вздрогнула.

— Итак, вы видите, — продолжал граф, — что сэр Артур знал наперед, что произойдет… да, я негодяй и достоин вполне вашего презрения… но раскаяние мое искупает мою вину, и на этот раз я вас спасу.

В его голосе было столько искренности, безнадежности и угрызений совести, что молодая женщина была глубоко тронута.

— Послушайте, — сказала она, — встаньте, ваше раскаяние исправляет и сглаживает вашу вину.

Граф де Шато-Мальи радостно вскрикнул.

— О, теперь, — сказал он, — этот человек может обесчестить меня.

— Обесчестить вас? — проговорила она с ужасом.

— Да, — ответил граф и рассказал ей всю сцену, которая произошла вчера между ним и сэром Артуром.

. Когда он замолчал, Эрмина протянула ему руку.

— Граф, — сказала она, — я вас охотно и от всей души извиняю… Хотите остаться моим другом?

Граф молча опустился перед ней на колени.

— Вы ангел доброты и невинности, — прошептал он.

— Нет, — заметила она с ласковой улыбкой, — я не ангел, а просто честная женщина, не забывающая своих обязанностей.

И она подняла его и посадила около себя.

— Вы меня назвали своим другом, — сказал он, — так позвольте же доказать мне это на деле и отдать свою жизнь до последней капли крови за исправление моей ошибки.

Она грустно покачала головой.

— Фернан, — проговорила она, — бедный больной… и его излечение может быть только со временем… Будем ждать и надеяться.