Жозеф Рони-старший - Удивительные приключения Гертона Айронкестля

– Вот чудо-то! – воскликнул Филипп.

– Почему? – возразил Гертон. – Разве не имеется такого глаза, правда, в зародыше и скрытого, у большей части земноводных? По всей вероятности, этот атрофированный глаз функционировал у предков наших земноводных.

Жаба сделала прыжок, какой сделал бы заяц, и исчезла в расселине камня.

– Очевидно, под землей вода, – заметил сэр Джордж, – чем и объясняется процветание фиолетовых и голубых трав…

С писком пролетали мимо маленькие птички. Одна из них села неподалеку от Мюриэль. Загипнотизированная видом людей, она не слышала, каж подлетела гигантская муха, внезапно бросившаяся на нее, готовясь ее проглотить.

– О, нет, нет! – в ужасе воскликнула молодая девушка.

Она вспугнула насекомое. Но птичка, раненная в месте соединения крыла, откуда брызнули капельки крови, слабо попискивала, Мюриэль осторожно взяла ее в руки.

В своем крошечном тельце пичужка вмещала красоту заката, золотистый блеск берилловых облаков, пурпур, сверкание аметиста и топаза. Ни у одной ванессы не могло быть крыльев нежнее оттенком, а красная головка, усеянная малахитовыми точками, казалась созданной из какого-то неведомого, драгоценного вещества.

– Какие вышивальщики, акварелисты или ювелиры смогли бы на таком крошечном пространстве создать такой шедевр!..

– А жестокая природа допускает, чтоб этот шедевр поглощали мухи!.. – сказал Филипп.

Весь этот день караван двигался на юго-запад. Бесконечная равнина со своими голубыми и фиолетовыми травами, со странной музыкой, которую издавали растения, когда в них пробегал ветерок, все тянулась под золотистыми и янтарными облаками.

– Страшное однообразие! – объявил Гютри. – Мне опротивел голубой и фиолетовый цвет. Меня от него тошнит.

– Утомительные цвета! – поддакнул сэр Джордж. – Нам нужно было бы иметь желтые или оранжевые очки.

– А ведь у меня есть, а я о них забыл! – сказал Гертон. – Забыл с самого начала пути. Но это извинительно, когда у всех нас такое великолепное зрение. Ни одного близорукого, ни одного дальнозоркого.

– Ни одного с гиперметропией, ни одного астигматика, – пошутил Сидней.

Приближался вечер. Снова раскинули палатки на островке красной земли.

– На этом глаз отдыхает! – сказал Филипп.

– Да, но река? – спросил сэр Джордж. – Конца этой равнины не видать. Завтра вечером наши меха будут пусты.

– И животным мы не сможем дать пить больше одного раза, и то в полпорции! – поддакнул Гютри.

– Бог милостив! – ответил Гертон. – Наверное под почвой есть вода, – и он указал на двух колоссальных жаб, юркнувших в расселину почвы.

– Добро! Строго говоря, шакал может еще здесь пролезть, но не человек! – сказал Филипп.

– В особенности не я! – зубоскалил гигант.

Это были люди с крепкими жилами и неунывающими душами. Несмотря на угрожающую местность, они наслаждались ужином. Черные были задумчивы: тайный страх мутил их воображение.

Филипп и Мюриэль уединились на краю лагеря. В янтарном тумане всходила сказочная луна, похожая на медную, позолоченную медаль. Филиппа опьяняло присутствие его гибкой подруги. В ее бледном лице проглядывали цвета лилии, перламутра; сапфировые глаза с отблесками нефрита мерцали задумчиво и кротко. А волосы блестели, как спелые колосья.

– Мы будем счастливы сознанием, что перенесли испытания и видели эти странные земли! – сказала она. – Будущее не так страшно, как то время, когда вы преследовали тех чудовищ.

– Как бы я хотел скорее видеть вас среди людей нашей расы!.. Мне необходимо, чтобы вы были в безопасности, Мюриэль.

– Кто знает! – задумчиво ответила она. – Безопасности не существует. Эта дикая земля, быть может, избавила нас от более серьезных испытаний. Мы – жалкие, беззащитные существа, Филипп. Один неверный шаг может сгубить человека, спасшегося от львов. Бог всюду и всюду Он управляет нашей судьбой.

– Уж не мусульманка ли вы? – спросил он с легкой насмешкой.

– Нет, я верю в активность: она нам заповедана… Но все-таки нас охраняет Всемогущий.

И она запела невыразимо трогательно:

С душой, насыщенной любовью, он забыл все смутные опасности и вкушал сладость волшебных минут во всей их полноте.

– Животных мучит жажда! – сказал Гютри. – Меня тоже.

Воды больше не было. Путешественники разделили между собой последние глотки и продолжали идти все по той же безграничной равнине среди фиолетовых злаков, голубых деревьев и ярко-красных полос земли.

Пустыня не выпускала их, как свою добычу, и солнце, одолев облака, бросало жгучие лучи, иссушавшие кровь в жилах людей. И всетаки нужно было идти. Колоссальные мухи аккомпанировали своим жужжанием музыке трав, становящейся зловещей. Она все более и более походила на перезвон дальних колоколов. А когда дул ветер, слышался как бы звон набата.

– Я думал, что река ближе, – признался Гертон.

– Так вы думаете, что в самом деле есть река? – спросил сэр Джордж.

– Да, я уверен в этом. Мне описывали ее. Сэр Джордж посмотрел в подзорную трубу.

– Ничего! – сказал он.

Деревьев больше не было. Росли одни травы, густые и крепкие.

– Вода под землей, может быть, там только и следует ее искать? – заметил Филипп.

– Мы потеряли бы слишком много времени, – отвечал Айронкестль. – Прошу потерпеть еще несколько часов.

– Хорошо, дядя Гертон. Но скажите, сколько дней можно выдержать без питья? – спросил Гютри.

– Разное время: верблюды выдерживают три, четыре, пять дней, даже, говорят, больше. Люди –два-три дня… Смотря по темпераменту и состоянию атмосферы.

– А сейчас страшная сушь! У меня кожа становится жесткой! – ворчал Гютри. – Боюсь, что я из тех, кто всех меньше может устоять…

Ужас и уныние объяли караван. Солнце на закате приняло цвет чистого золота, затем выросло и стало оранжевым. День склонялся к вечеру.

Животные подвигались с трудом, козы жалобно блеяли. Черных охватывала боязнь и недоверие, предвестники мятежа, глухо нараставшего. Та глубокая вера, которую внедрили в них победы белых, улетучивалась в этом странном мире. В особенности их тревожило отсутствие воды, и не потому, что это было страшное зло, но и потому, что в этом сказывалось для них бессилие господина.

Гертон позвал Курама.

– Что говорят люди? – спросил он.

– Они боятся, господин… Это страна Смерти. Трава здесь враг животных.

– Скажи им, Курам, что бояться нечего. Мы знаем, куда идем.

Глаза Курама, несколько походившие на глаза буйвола, склонились долу.

– Мы еще далеко пойдем? – спросил он дрожащим голосом.