Александр Степанов - Порт-Артур. Том 2

Через минуту он осторожно вошел, с опаской поглядывая на поручик? Тот, сердито сопя, давился горячим чаем, закусывая черным хлебом.

– Хорошо пахнет водочкой, Боря. Не хочешь ли понюхать?

Борейко только прорычал что-то себе под нос.

– Выпьем, Блохин, за здоровье маленькой учительницы! – предложил Звонарев.

– За нее завсегда выпить можно, – осклабился солдат.

Чуть пригубив стакан, Звонарев отдал его Блохину.

– Покорнейше благодарю, – во весь голос заорал тот и, опрокинув водку в рот, поставил стакан на стол около Борейко.

Поручик в бешенстве сбросил его на пол.

– Марш отсюда, Блоха, иначе сгною под винтовкой!

Солдат мгновенно скрылся за дверью.

– Олечка – хорошенькая девушка, но зачем же стаканы бить, Боря? – ехидничал Звонарев.

– Ива-а-ан, водки! – крикнул вдруг поручик.

– Так-то, Боря, лучше!

Выпив подряд три стакана, Борейко лег и мгновенно заснул.

День выдался серый, туманный. Тяжелые тучи низко нависли над сопками. Временами побрызгивал мелкий холодный дождь. С фронта глухо доносились отдельные ружейные выстрелы. Звонарев поморщился. Перспектива идти по такой погоде за три версты до штаба Надеина была не из приятных.

На батарее, кроме дневальных в накинутых на плечи брезентовых плащах, никого не было видно. Над блиндажами, в которых помещались солдаты, чуть вились дымки. Внизу около кухни Белоногов рубил дрова. Пара артельных лошадей со спутанными ногами медленно бродила поодаль, пощипывая скудную артурскую траву.

Вдруг слева, со стороны батареи Малого Орлиного

Гнезда, один за другим четко прогремели четыре выстрела. Затем открыла огонь Заредутная батарея. Зататакал пулемет, оживилась ружейная перестрелка.

– Родионов! – громко позвал Звонарев.

Из крайнего правого блиндажа показалась рослая фигура фейерверкера.

– Я ухожу в штаб Восточного фронта, поручик спит после ночного дежурства. Зря его не буди, – предупредил Звонарев и зашагал к штабу Надеина. Там он застал Рашевского, комендантов фортов: номер два – капитана Двадцать пятого полка Рязанова, номер триштабс-капитана Булганова, укрепления номер три – поручика Фролова. Ожидали только прихода Кондратенко, чтобы открыть заседание.

В большом, прочно построенном блиндаже Надеина на стенах были развешаны карты восточного участка обороны и отдельные планы фортов номер два, номер три и укрепления номер три. На последних были нанесены и японские окопы. Звонарев удивился, увидев, как они близко подошли к фортам номер два и номер три. Было очевидно, что развитие постепенной атаки крепости быстро шло вперед.

Появление начальника инженеров крепости полковника Григоренко оторвало прапорщика от созерцания планов и карт. Полковник сообщил, что Кондратенко прислал его вместо себя.

– Гошпода, прошу жанять мешта, – обратился Надеин к присутствующим и сел за стол.

Генерал был в своем допотопном сюртуке с двумя рядами близко поставленных медных пуговиц; его длинная белая борода придавала ему вид библейского святого.

Рядом с Надеиным поместились Григоренко и Рашевский, затем сел начальник штаба западного участка капитан Степанов, за ним, по чинам, заняли места прочие офицеры. Звонарев оказался в самом конце.

– Шеводня мы должны обшудить вопрош о мерах борьбы с японским продвижением при помощи шап, – прошамкал Надеин. – Шергей Алекшандрович, прошу.

Рашевский подошел к карте и в нескольких словах объяснил свой план.

– Японцы подошли к форту номер два настолько близко, что, конечно, в ближайшие дни начнут вести мину под контрэскарпную [46] [46] Контрэскарпная галерея – галерея, устраиваемая в контрэскарпах, то есть ближайшей к неприятелю стенке укрепления. стенку форта. Бороться с этим мы можем лишь контрминами. К этой работе надо приступить немедленно. К сожалению, у нас очень мало обученных солдат-минеров.

– Разрешите мне сказать, ваше превосходительство? – попросил Звонарев.

Все обернулись в его сторону. Григоренко презрительно сощурился, глядя на прапорщика. Остальные офицеры смотрели скорее удивленно, чем враждебно. Один Рашевский приветливо улыбался, стараясь этим подбодрить смутившегося молодого человека.

– У нас на Залитерной есть солдаты, знакомые с рудничными работами. Они сами просятся в минеры. Имеются, верно, такие же знатоки и в других частях. Надо только вызвать желающих заняться этим делом.

– Командиры запротестуют. Эти солдаты нужны всем, так как они обычно прекрасно роют окопы, строят блиндажи и вообще отличаются сообразительностью и инициативой, – возразил Булганов. Но Рашевский поддержал Звонарева:

– Прекрасное предложение! Убежден, что генерал Кондратенко с ним согласится.

– Кроме того, у нас почти нет шанцевого инструмента, – проговорил Рязанов.

– Это я возьму на себя, – ответил Григоренко. – Опасаюсь только, что вызванные охотники из бывших шахтеров далеко не всегда окажутся хорошими минерами, как предполагает прапорщик. Да и роль его самого на нашем совещании мне непонятна: артиллерист по роду службы, технолог по образованию – он едва ли чтонибудь смыслит в минной войне…

– Сергей Владимирович зарекомендовал себя при постройке фортов и батарей и лично известен генералу Кондратенко, – пояснил Рашевский.

– Раз он протеже самого начальника сухопутной обороны, то я, конечно, не смею возражать против мудрых предначертаний его превосходительства, – иронически отозвался Григоренко, опять презрительно прищуриваясь на Звонарева.

Обсудили еще некоторые детали. Генерал закрыл собрание.

– Мы с вами, Сергей Владимирович, и капитаном Рязановым направимся отсюда на форт номер два, – предупредил Рашевский. – На Григоренко вы не обращайте внимания. У него прескверный характер. В любое время он готов наговорить неприятностей младшим офицерам.

Выйдя из блиндажа, Звонарев неожиданно увидел одноногого солдата в фуражке с красным околышем и с набором крестов и медалей на груди. Он узнал в нем машиниста, вместе с которым вел последний состав из Нангалина в Артур.

– Здравствуй, дедушка, – приветствовал его прапорщик.

– Здравия желаю вашему благородию, – сурово ответил старик, видимо, не узнавая его.

– Забыл, как вместе на паровозе из Нангалина ехали четырнадцатого мая?

– А и вправду вы! – обрадовался старик. – Запамятовал было совсем вас, да вы будто и старше с лица стали.

– Что делаешь здесь? – справился прапорщик.

– Состою при их превосходительстве Митрофане Александровиче господине генерале Надеине, – важно ответил солдат. – Мы вместях с ним были в Севастополе, на четвертом бастионе. В те поры они были еще штыкюнкером, затем прапорщиком, а теперь, вишь, до полного генерала дослужились.