Поль Феваль - Горбун, Или Маленький Парижанин

— Господа, мне было бы неудобно добавить еще хоть слово. Решайте, прошу вас, спор между ее светлостью принцессой и мной.

— Давайте обсудим, — послышалось несколько голосов. Господин де Ламуаньон поднялся и накрыл голову.

— Принц, — начал он, — королевские комиссары после того, как они выслушали господина кардинала, защищающего интересы ее светлости принцессы, согласились пока не выносить никакого решения. Поскольку госпожа Гонзаго знает, где ее Дочь, пусть она представит ее. Господин Гонзаго вновь представит ту, кого он называет наследницей де Невера. Должно быть представлено и упомянутое госпожой Гонзаго письменное Доказательство, подписанное его светлостью принцем, та самая страница, изъятая из приходской книги келюсской церкви, что облегчит принятие решения. Именем короля мы откладываем совет на три дня.

— Согласен, — поспешно произнес Гонзаго. — У меня будет доказательство.

— Со мной будет моя дочь и доказательство, — одновременно с ним проговорила принцесса. — Я согласна.

Королевские комиссары тотчас же поднялись.

— Для вас, бедное дитя, я сделал все, что мог, — обратился Гонзаго к донье Крус, передавая ее попечению Пероля. — Теперь один только Бог может вернуть вам сердце вашей матери.

Донья Крус опустила вуаль и удалилась. Но прежде чем переступить порог, она вдруг раздумала и устремилась к принцессе.

— Сударыня! — воскликнула она, схватив руку Авроры де Келюс и поцеловав ее. — Независимо от того, мать вы мне или нет, я все равно почитаю вас и люблю!

Принцесса улыбнулась и коснулась губами лба девушки.

— Ты ни в чем не виновата, дитя, — сказала она. — Я это вижу и не сержусь на тебя. Я тоже люблю тебя.

Пероль увел донью Крус. Благородное общество, недавно заполнявшее залу, разошлось. Быстро темнело. Гонзаго, только что проводивший королевских судей, возвратился в залу как раз в тот момент, когда принцесса, окруженная служанками, выходила.

Подчинившись властному жесту принца, служанки отошли в сторону. Гонзаго приблизился к принцессе и с обычной для него высокомерной учтивостью склонился, чтобы поцеловать ей Руку.

— Итак, сударыня, — непринужденным тоном задал он вопрос, — между нами отныне война?

— Я не собиралась нападать, сударь, — ответила Аврора де Келюс, — я защищаюсь.

— Ради Бога, не будем сейчас спорить, — бросил Гонзаго, с великим трудом скрывающий под холодной вежливостью ярость, что переполняла его сердце, — я хотел бы избавить вас от этой бесполезной неприятности. Но, кажется, у вас, сударыня, появился таинственный покровитель?

— Со мною, сударь, милосердие Божие, всегдашняя опора матерей.

Гонзаго усмехнулся.

— Жиро, — обратилась принцесса к наследнице поста Мадлен, — велите приготовить мои носилки.

— Что, в церкви Сен-Маглуар поздняя вечерня? — поинтересовался удивленный Гонзаго.

— Не знаю, сударь, — безмятежно сказала принцесса, — я не собираюсь в церковь Сен-Маглуар. Фелисите, принесите мои драгоценности.

— Ваши бриллианты, сударыня? — с насмешкой уточнил принц. — Неужели двор, который так давно сожалеет, что не видит вас, наконец-то будет иметь счастье лицезреть вашу светлость?

— Я еду сегодня на бал к регенту, — сообщила принцесса. Гонзаго был потрясен.

— Вы — на бал? — растерянно пробормотал он. Принцесса стояла перед ним столь прекрасная и высокомерная, что он невольно опустил глаза.

— Да, я! — подтвердила она.

Она уже шла к своим служанкам, но вдруг обернулась.

— Принц, сегодня мой траур кончился. Можете предпринимать против меня все, что угодно, отныне я вас не боюсь.

Несколько секунд Гонзаго стоял, глядя, как его супруга идет по галерее в свои покои.

«Это мятеж! — думал он. — Но ведь я прекрасно сыграл эту игру. Почему же я проиграл? Видимо, она знала мои карты. Гонзаго, чего-то ты не заметил, что-то упустил…»

Он принялся расхаживать по зале.

«Как бы то ни было, нам нельзя терять ни минуты, — продолжал он размышлять. — Зачем она едет на бал в Пале-Рояль? Хочет поговорить с регентом? Очевидно, она знает, где находится ее дочь… Но ведь я тоже знаю, — спохватился он и раскрыл записную книжку, — хоть тут случай помог мне».

Он дернул сонетку звонка и приказал прибежавшему слуге:

— Господина де Пероля! Немедля прислать ко мне господина де Пероля!

Лакей вышел, Гонзаго, все также расхаживая, вновь мысленно вернулся к бунту принцессы.

«У нее появился новый союзник, — решил он. — Кто-то прятался за портьерой».

— Наконец-то, принц, я могу поговорить с вами! — воскликнул Пероль, войдя в залу. — Скверные новости! Уезжая, кардинал сказал королевским комиссарам: «Во всем этом есть какая-то тайна, которая меня крайне беспокоит».

— Пусть кардинал говорит, что ему угодно.

— Донья Крус в крайнем негодовании. Она кричит, что ее вынудили играть гнусную роль, и хочет оставить Париж.

— Пусть донья Крус негодует, а вы постарайтесь выслушать меня.

— Только после того как я расскажу вам, что произошло. Лагардер в Париже!

— Так. Я подозревал это. И давно?

— По крайней мере, со вчерашнего дня.

«Вероятно, принцесса виделась с ним», — подумал Гонзаго, а вслух спросил:

— Откуда ты узнал?

Почти шепотом Пероль ответил:

— Сальданья и Фаэнца убиты.

Господин Гонзаго явно не ожидал таких вестей. Он был потрясен, лицо его задрожало. Но все это длилось не дольше секунды. Когда Пероль поднял на него взгляд, принц уже овладел собой.

— Двоих враз! — бросил он. — Это дьявол, а не человек. Пероль не мог унять дрожи.

— И где нашли трупы? — осведомился Гонзаго.

— На улочке, что на задах парка при вашем домике.

— Обоих?

— Сальданью у калитки. Фаэнцу шагах в пятнадцати от него. Его убили одним ударом…

— Сюда? — указав пальцем между бровей, спросил Гонзаго.

— Сюда, — повторив жест принца, подтвердил Пероль. — И Фаэнца тоже убит ударом между бровей.

— Других ран нет?

— Нет. Удар Невера по-прежнему смертелен.

Гонзаго поправил перед зеркалом кружевное жабо.

— Ну что ж, — молвил он, — шевалье де Лагардер дважды расписался у моих дверей. Я рад, что он в Париже. Мы сделаем все, чтобы он попался.

— Веревка, которая удавит его… — начал Пероль.

— Еще не скручена, не так ли? А я считаю: уже. Черт возьми, дружище Пероль, пораскинь мозгами — для этого, кстати, самое время. Из всех, кто совершил променад в ту ночь во рвах замка Келюс, осталось всего четверо.

— Да, — вздрогнув, согласился управляющий, — самое время.

— Нас вполне достаточно, — заметил Гонзаго, надевая перевязь для шпаги, — во-первых, мы с тобой, а во-вторых, эти два прохвоста.

— Плюмаж и Галунье! — прервал его Пероль. — Но они боятся Лагардера.