Юрий Иванов-Милюхин - Разбойничий тракт

– Я в этом не сомневаюсь, ведь мы одна семья, – пряча повлажневшие глаза, отозвалась всадница.

Дав себя обнять и перекрестить, она пришпорила дончака и крикнула на прощание:

– Я буду за вас молиться. За всех.

Если бы она знала, что видится со своим родным дядей в последний раз, что по прошествии всего нескольких недель на него и на его семью обрушится настоящее несчастье в виде идущей по их следам банды разбойников, она не стала бы прощаться с ним так прохладно, а раритет предпочла бы забрать с собой в Россию. В этой стране сокровище перележало бы смутное время в дубовом сундуке. Но случилось так, что бандиты взломали фамильный сейф мэра небольшого французского городка господина Месмезона и выгребли из него все, заодно дочиста ограбив и все его поместье. Цепь же с медальоном превратилась в очередную призрачную драгоценность, которая будоражила воображение людей, и они пытались найти ее, как ищут и другие богатства в течение целых столетий. Иногда бывает, что искомое находится, но чаще оно покрывается зыбучими песками веков, непрерывно надвигающихся друг на друга. И тогда из реального оно превращается в легенду.

В роще, в которой Софи оставила возлюбленного, не оказалось никого. Сбросив на землю мешки с подарками, она несколько раз объехала вокруг березового островка, но не обнаружила никаких следов. Чувство отчаяния начало заполнять грудь женщины, она не знала, что делать дальше, вдруг поняла, что без любимого человека сама ничего из себя не представляет. Соскочив с лошади у черного пятачка золы, оставшейся от костра, она упала на траву и закрыла голову руками, из глаз побежали злые слезы. Ей было досадно, что послушала дядю и надумала заночевать, ведь он мог совершить сделку и без нее. Он знал все и вся, а она лишь поставила подпись под документом, хотя особой роли это не играло – ведь они были родственниками, дядя мог бы оформить все и на себя, она ему полностью доверяла. Было обидно, что Дарган не дождался, значит, он не верил в ее любовь. А может, этот казак действительно согласился встать под благословение лишь потому, что хотел избежать сурового наказания? Вопросы затолпились в голове Софи, мешая найти разумный выход из положения. В конце концов она укрылась накидкой и провалилась в тревожное забытье.

Очнулась Софи оттого, что кто-то ломал сухие сучья. Приподняв край накидки, она выглянула наружу. Вокруг было темно, лишь позади нее потрескивал огонь костра, возле которого чернел силуэт человека. Она присмотрелась, разглядела лохматую папаху, широкие рукава черкески, чуть поодаль щипал траву строевой конь, освещенный всполохами. Вытерев лицо краем платка, Софи вскочила, бросилась сзади на сидящего мужа и принялась тискать его, как тряпичную куклу.

– О, д'Арган, о, мон шер… – она целовала шею мужа, пропитанную соленым потом, старалась губами достать до шершавых губ возлюбленного. – Экскюзе муа, мон херос.

– Тихо, тихо, у меня рана еще не зажила, – как умел, отбивался Дарган. Он тоже едва сдерживал просившиеся наружу чувства. – Я весь городок успел обнюхать, думал, патрули забрали тебя в комендатуру.

– Мон рой, мон д'Арган…

– А когда возле дворца выследил дончака да прождал под стенами до самого утра, решил, что ты, Софьюшка, больше не вернешься. Уж больно хорош был на тебе наряд, прямо царский.

Но жена не слушала его, она продолжала упорно добираться до твердых губ мужа, и он, уступая ее настойчивости, наконец повернул к ней лицо.

– Сколько верст успели бы проскакать. Давно бы на границе были, – пробурчал он, сдаваясь окончательно.

Звезды усеяли небо крупными блестками, которые сверкали сквозь ветви деревьев маленькими светлячками, где-то рядом стрекотали цикады, Софи, опрокинувшаяся на спину, продолжала обрывать губы партнера тягучими поцелуями, и ничего ей на этой земле больше не было нужно.

Кони мягко касались копытами проселочной дороги, густо присыпанной пылью, в стороне остался городок Обревиль, освещенный кострами, горящими на площадях, и факелами, сжатыми в руках конных патрулей, впереди простерлась бесконечная тьма, подсвеченная месяцем, проеденным ночью до арбузной корки. Два всадника врезались во мглу, протыкали ее насквозь и растворялись в ней словно призраки, решившие устроить бешеные скачки вдали от человеческого жилья. Отдохнувшие за день и часть ночи лошади лишь екали селезенками, каждая несла на спине мешок с «приданым» Софи. Так решил ее возлюбленный.

Этот размеренный бег продолжался бы до самой утренней зари, если бы на пути коней не выросла преграда в виде моста, перекинутого через едва различимую речку. Дарган натянул поводья, свернул с дороги в поле, ни слова не говоря передал поводья жене, а сам бесшумно заторопился к переправе, у которой еще издали заметил пламя небольшого костра. Он подобрался так близко, что рассмотрел трех мужчин, сидящих вокруг огня, услышал их голоса. По виду это были настоящие разбойники с заросшими щеками, в рваных зипунах, с кривыми саблями, поставленными между ног. Они говорили на французском языке, то и дело энергично взмахивая руками. Лицо одного показалось казаку знакомым, кажется, именно этот тип вертелся на постоялом дворе, оставленном пару дней назад. Еще тогда Дарган решил, что этот человек лихой, он то и дело терся возле двери, ведущей в их комнату, но особого значения всему этому хорунжий не придал ввиду спрессованности событий и быстрого отъезда из гостиницы. И вот новая встреча. Дарган пытался вслушаться в иноземную речь, различить хотя бы одно знакомое слово, но это оказалось невозможным.

Он уже решил возвратиться к лошадям, чтобы объехать опасное место стороной, когда вдруг сзади донеслось громкое фырканье. Может быть, кони почуяли воду и потянулись к ней, или один из них наткнулся губами на колючку. Сидящие у костра люди насторожились, худощавый мужчина опрокинул на огонь котелок с водой, и все вокруг погрузилось во тьму. Теперь отступать было уже поздно.

Фырканье повторилось еще раз, будто кто-то решил пощекотать лошадь в носу. Почти рядом послышалось шуршание травы, тихонько позвякивая по камням концом ножен, мимо прополз худощавый разбойник, он упорно двигался туда, откуда пришел Дарган. Допустить, чтобы он застал жену врасплох, было нельзя, как стало невозможным и уйти незамеченными.

Казак надавил на повязку, стягивающую предплечье, проверяя, хорошо ли поджила рана и не помешает ли боль в неподходящий момент. Недавняя рана давала о себе знать лишь легким зудом, и это было хорошо. В одно мгновение Дарган настиг разбойника и беззвучно воткнул ему кинжал между лопатками. Затем он вернулся к погасшему костру и притаился в траве, выжидая удобный момент для броска на людей, сидящих у него. Двое оставшихся бандитов готовили ружья для стрельбы.