Лизелотта Вельскопф-Генрих - Харка - сын вождя. Роман

- Гарри, сейчас же сюда!

Через некоторое время посланный вернулся с Харкой. Ветер гудел между строениями цирка. Погода основательно портилась.

- Так это и есть сын Ситтинга Булла? - спросил Смит, соображая, что же он собирается узнать у этого подростка; пожалуй, раз уж он принадлежит к роду известного вождя, так что-нибудь полезное для офицера армии, ведущей военные действия против дакотов, он может сообщить.

- Гарри, сын Ситтинга Булла, - поспешил представить его Эллис.

Смит прикинул, что мальчику лет пятнадцать. Кэт внимательно рассматривала его. Ее тяжелые воспоминания отступили на второй план.

- К какому племени ты принадлежишь?

- Сиу.

- А, ты говоришь по-английски, это хорошо. К каким сиу?

- К дакотам.

- К западным или восточным дакотам?

- К западным.

- К какой же группе?

- Тэтон, Оглала.

- Где ваши палатки?

- У реки Платт.

- Но это же почти тысяча километров отсюда, - с иронией заметил Смит.

- Да, это так, - сохраняя спокойствие, ответил молодой индеец.

- И в этой далекой местности находится твой отец - Ситтинг Булл?

- Ситтинг Булл - возможно, но мой отец - нет.

- Что это значит, Ситтинг Булл - да, твой отец - нет? Я думал, что Ситтинг Булл и есть твой отец.

- Нет.

Эллис дернулся, точно его ударили по лицу, он попытался еще спасти положение:

- Мальчик не знает английского имени своего отца, ему известно только индейское.

- Тогда попробую и я воспользоваться индейским именем, - с насмешкой заметил Смит. - Ты сын Татанка-Йотанки?

- Нет.

- Кто твой отец?

- Индеец, артист цирка, белые называют его Топом.

Фрэнк Эллис совсем съежился, а Смит решил закончить разговор, который не сулил ему ничего интересного.

- Что ж, к разного рода обманам обычно прибегают во всяких цирках, - заметил он напоследок Эллису и, предупреждая возможные возражения со стороны последнего, презрительно махнул рукой.

Подхватив Кэт, Смит направился назад и вздрогнул, потому что девочка чихнула; ему тотчас представилось, какую тетушка Бетти прочитает нотацию за то, что он недосмотрел за ребенком.

Индеец так же, как и Смит, резко повернулся и пошел в противоположную сторону, даже не оглянувшись. Эллис приосанился и крикнул вдогонку:

- Гарри! После представления ты у меня еще получишь. Это не пройдет тебе даром.

- Папа, - сказала девочка, едва поспевавшая за быстро шагавшим отцом, - ты слышал, этот злой человек хочет наказать мальчика-индейца за то, что он сказал правду.

- Пусть это не беспокоит тебя, детка, у индейцев толстая шкура, он перенесет наказание легче, чем ты.

Наказание ребенка для Смита и для Кэт было делом совершенно обыкновенным и неизбежным, им и невдомек было, что индейцы никогда не били своих детей.

- Папа!

- Ну что еще, девочка? - Смит начал проявлять признаки нетерпения.

- Папа, ты не можешь попросить этого злого человека, чтобы он не бил мальчика-индейца? Ребенок должен всегда говорить правду, разве за это можно наказывать?

- Идем, Кэт. Я не могу его об этом просить. Кроме того, все индейцы - скверные люди, и их всегда неплохо за что-нибудь наказать.

- Но ведь это же несправедливо, пап, - тихо сказала Кэт, она была далека от того, чтобы видеть в мальчике-индейце человека, принадлежавшего к народу, убившему ее бабушку, она даже сочувствовала мальчику, потому что Фрэнк Эллис чем-то напоминал тетушку Бетти.

Смит ненавидел индейцев, но он понимал, что замечание дочери справедливо, и сказал, может быть, даже не столько для дочери, сколько для себя:

- Отец этого мальчишки - циркач, и мы не можем вмешиваться, мы не имеем на это никакого права.

Когда отец с дочерью добрались до ложи, шел очередной номер. Показывали свое искусство акробаты на трапеции. Смит уселся на стул. Он видел акробатов, видел тетушку Бетти, видел сидящих в соседней ложе внимательно наблюдающих за сценой господ, видел Кэт, сидящую рядом с ним, но думал он совсем о другом: перед глазами у него были мать и охваченная огнем ферма. Наконец-то он нашел эту банду убийц… Представления продлятся еще два дня, а после сегодняшнего успеха гастроли, возможно, будут продолжены, и он сумеет договориться с полицией об их аресте.

Под куполом цирка раздавались возгласы артистов, выполнялись головоломные сальто, но Смит только на секунду отвлекся от размышлений о предстоящем аресте.

Пока зрители восхищались акробатами, Фрэнк Эллис в сопровождении своих стражей возвратился в фургон дирекции.

- Эллис! - воскликнул директор. - Давайте же решать, чего мы хотим! Наступают сроки платежей, но представители банка, кажется, теперь успокоились. И этот деятель из цирка «Би энд Би» тоже доволен, но я не знаю, сказать ли «к сожалению, доволен» или «слава богу, доволен», ведь он наверняка имел разговор в банке и знает о наших финансовых делах. Он намеревается совершить разгром, короче говоря, цирк «Би энд Би» хочет проглотить нас, как акула лакомый кусочек. И нам надо подумать, будем ли мы хорошо себя чувствовать в желудке этой акулы или лучше спасаться. Вот вопрос!

- Я не могу ответить на него, - уклончиво сказал Эллис. - Я только администратор. Зачем вы меня об этом спрашиваете?

- Эллис! Вы всегда были моей правой рукой, я доверяю вам, и, в конце концов, вы режиссер.

- Да, работаю как режиссер, называюсь - помощником, а за кассой заработок за два месяца.

- Эллис, не говорите глупостей. Вы не хуже меня знаете наше положение. Нам незачем препираться между собой. Нужно как можно быстрее и с меньшими потерями выбраться из этой пропасти. До сих пор мы были самостоятельны, но я чувствую, что больше нам не выдержать. Цирк «Би энд Би» готов на все. Контракт с Рональдом и со Старым Бобом уже обеспечен и, если мы ничего не предпримем, «Би энд Би» заберет наши лучшие номера.

- С Рональдом! Контракт с этим мерзавцем! Да он просто опасен для общества, и вы не должны об этом молчать! В черном списке ему место, а не в порядочном цирке! Да и Гарри туда же! Этот наглый мальчишка успел раззвонить, что он вовсе не сын Ситтинга Булла! Он оскорбил нас!

- Эллис, что с вами! Не мелите глупостей! Вы вообще сегодня невыносимы: нервное потрясение или еще что-нибудь в этом роде. Лучше ложитесь спать. Спокойной ночи! А я отправлюсь на манеж. Сейчас пойдет последний номер - «Нападение на почтовую карету», и я должен слышать, что скажут господа в ложе по этому поводу.

Директор выскочил из фургона, и Эллис остался один. «Старый дурак», - проворчал он, открыл маленький шкафчик, вытащил бутылку, выпил бренди и бросился в кресло.

«Эта бестия, эта собака Рональд выставил меня на посмешище. И ему же еще контракт в цирке „Би энд Би“! Восходящая звезда! А я как нищий буду бегать и искать, не потребуется ли где режиссер. Но подождите! Эллис еще жив!»