Карл Май - Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

— Мой брат и я часто боролись на ножах.

— Только не будь самоуверенным! У твоего противника очень символичное имя; он должен хорошо плавать и нырять.

Об этом он, пожалуй, раньше и не подумал, потому что теперь лицо его стало озабоченным.

— Нельзя полагаться на одну ловкость. Хитрость часто лучше сноровки. Твой противник будет, вероятно, гораздо сильнее тебя. Ты должен сравняться с ним при помощи хитрости. Прежде всего не позволяй ему схватить себя, иначе ты пропал.

— Ну, это уж слишком! — сказал он и, улыбаясь, кивнул мне.

Вот оно! Я хотел дать ему хороший урок, а это слово «слишком» показало, что он уже напряженно думает над предстоящей задачей. Тем не менее я продолжал:

— Он зайдет в воду, конечно, с той стороны, а тебе надо будет спуститься с этого берега. Возможно, он и в дальнейшем будет придерживаться той стороны. Там тебе и надо его искать.

— На той стороне горит костер, там светлее, — бросил он.

— Но не у берега, вдоль которого растут кусты. Знаешь ли ты растение, названное индейцами «зика»?

— Да, здесь много таких растений — и у берега, и среди кустов.

— Его стебель полый, и из него можно сделать превосходную трубку. Запомни это!

Он вопросительно посмотрел на меня, так как ничего не понял.

— Великолепную трубку для дыхания, — объяснил я ему. — Однажды меня преследовали команчи, и я укрылся в реке. Они обыскивали берег, а я долго-долго плавал под водой и дышал через трубку зики. Только вот кашлять нельзя. Если ты под водой станешь близко у берега, дыша через стебель зики, ты сможешь спокойно ждать, пока твой враг не подойдет. Ты умеешь держать под водой глаза открытыми?

— Да. Когда вода чистая, то видно на несколько шагов вперед.

— Этого может быть достаточно. Правда, есть еще много хитростей и уловок, но в поединке надо честно поступать с противником. Я дал тебе один совет, но только потому, что ты еще мальчик, а твой враг — опытный воин.

Я стал наблюдать за мальчишкой и увидел, что он срезал много стеблей зики. Потом он исчез за кустами, а вскоре за ним последовал его брат. Я тайком прокрался за ним и с удовлетворением увидел, что старший из мальчиков натирает младшего жиром. Каждый индеец постоянно носит при себе масло или жир.

Опять прошло много времени, и ничего не произошло. От нас было видно, как на той стороне старые воины постоянно сновали туда-сюда. Конечно, они искали соперника для меня, но никого не находили. Но в конце концов они, кажется, достигли результата, потому что Длинная Ступня снова подошел к буку и объявил:

— Слушайте, воины, решение совета старейшин! Пролитая Олд Шеттерхэндом кровь принадлежала сыну вождя, за что полагается двойное наказание. Поэтому он должен сражаться не с одним, а с двумя противниками, и притом одновременно. Каждый из соперников получит по пять копий, а расстояние составит тридцать шагов. Копья следует бросать. Ни один из соперников не должен покидать места, на которое он поставлен, однако разрешается и при разбеге, и при защите делать по одному шагу вперед, или назад, или влево, или вправо. Употребление щитов запрещено. Кто бросит все свои пять копий, должен оставаться на месте, пока соперник не освободится полностью от своего оружия. Поединок не прекращается из-за ранения соперника, а лишь — из-за его смерти. Олду Шеттерхэнду будут противостоять два воина: Длинный Волос и Сильная Рука. Он может подойти, чтобы забрать копья.

Несмотря на этот призыв, я остался преспокойно лежать, как и прежде, в траве. Негодяи-юма действовали так, словно они должны были нами повелевать, а мы только повиноваться. На той стороне появились двое краснокожих, каждый из которых держал в руках пять копий. Стало быть, это и были мои грозные противники, взявшие на себя задачу освободить землю от моего присутствия. Они угрожающе размахивали руками и при этом устрашающе выли. Когда и это не побудило меня пойти на ту сторону, Длинная Ступня вышел на берег и закричал:

— Почему Олд Шеттерхэнд не идет? Или страх так глубоко овладел его сердцем, что ноги его окаменели и он не может двигаться?

Я продолжал спокойно лежать и даже не пошевелился. Он подождал минут десять, а потом снова крикнул:

— Значит, все так, как я сказал: у Олд Шеттерхэнда нет мужества. Он ползает в траве и скрывается за кустами. Позор ему! Разве он не знает, как должен себя вести воин в подобных случаях?

Тогда случилось то, что должно было, по моему мнению, неминуемо произойти: Виннету поднялся вместо меня, подошел к самой кромке нашего берега и закричал через озеро:

— Что там за лягушка выскочила из воды, чтобы громко поквакать? Олд Шеттерхэнд — самый смелый воин в прерии! Кто может сомневаться в его мужестве! Его имя гремит по всем горам и долинам, оно повторяется по всей прерии. А кто когда-нибудь слышал про какую-то Длинную Ступню? Кто этот человек и что он сделал выдающегося? Может кто-нибудь мне объяснить? Как такой человек может осмелиться звать Олд Шеттерхэнда к себе! Или он думает, что Олд Шеттерхэнд собака, которая повинуется, потому что боится плетки? Как вы смеете предписывать нам, с кем и как надо бороться! Есть ли среди вас хоть один храбрец, который отважился бы выступить против Олд Шеттерхэнда? Нет среди вас таких! Зубы у вас стучат от страха при одной мысли о поединке с ним. Тогда вы определили, что против него будут сражаться двое, и отыскали оружие, которым он не умеет владеть, потому что никто не слышал, чтобы он когда-нибудь держал в руках копье. Стыд и позор вам! И вы не покраснели до корней волос, собираясь бороться с мальчиком-мимбренхо. Вы достойны только того, чтобы вас заплевали женщины и прогнали из лагеря. А кто такие эти вонючие жуки, Длинный Волос и Сильная Рука? Может быть, их еще носят матери на руках, или они уже настолько выросли, что могут ползать туда-сюда по земле? И с такими детьми должен сражаться Олд Шеттерхэнд! Да кто вы вообще такие, что даете нам указания? Здесь собрались вожди, знаменитые мужи, которым и в голову не пришло осквернять себя прикосновением к людям, которым придется забраться на гору, чтобы достать Олд Шеттерхэнду только до пояса. Вы же еще не знаете, что должно предшествовать поединку и сопровождать его. Разве мы больные бизоны, которым приходится позволить растерзать себя стае койотов? Вы хотите мстить, хотите сражаться — пусть так и будет. Но борьба должна быть честной. Двое вождей могли бы заняться приготовлениями, а именно, Большой Рот и я. Я хочу посмотреть копья и проследить, чтобы так не случилось, что одному достанутся крепкие и эластичные, а другому ветхие и хрупкие копья. Мы знаем эти уловки, на которые вы не поймаете ни Виннету, ни Олд Шеттерхэнда. И еще одно: борьба не должна вестись на вашей стороне. Место ей — возле бука, как раз между нами. Большой Рот и я отмерим тридцать шагов; мы будем стоять возле сражающихся, и если кто-то из них будет действовать не по правилам, я мгновенно расправлюсь с нарушителем. Так должно быть. Если вам такая честная борьба не подходит, то вы — трусливое отродье. Вождь должен сказать мне, согласен ли он со мной, и никто другой, потому что тот, кто поднимет свой голос на Виннету, должен быть мужчиной, а не козявкой, которой лет пятьдесят еще надо подрастать! Так сказал я, вождь апачей. Теперь может говорить Большой Рот, если только от страха его кости не стучат одна о другую! Хуг!