Карл Май - Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

Это была яркая, исполненная внутренней силы речь, после которой по обе стороны на какое-то время воцарилось молчание. Юма сидели у огня и советовались, что делать. Неужели должна пройти целая ночь, прежде чем эти детские забавы не окончатся! Наконец мы увидели, как поднялся Большой Рот. Он крикнул, обращаясь к нам:

— То, что предложил Виннету, вождь апачей, мы принимаем. Он может подойти к буку, у которого я с ним встречусь!

Теперь, когда Хитрый Змей перешел к нам, нам не надо уже было думать о каких-либо предосторожностях. Виннету пошел к месту встречи, и вождь юма направился навстречу ему. Принесли пятнадцать копий. Если бы раньше для меня отыскали самое негодное оружие, то теперь этого произойти не могло. Виннету далеко отбросил некоторые копья и потребовал принести вместо них хорошие. Потом копья были разложены в кучки по пять штук. Затем отмерили расстояние. Подошли мои противники, Длинный Волос и Сильная Рука, и стали на условленном расстоянии, в трех шагах друг от друга. Недалеко от них занял место Большой Рот; в руке он держал пистолет, намереваясь всадить в меня пулю, если я буду действовать против правил. Потом позвали меня. Я снял куртку и подошел. Виннету со своим Серебряным ружьем встал чуть поодаль. Глупое дело, которое эти люди называли поединком, могло начаться.

Мои противники вышли на свои места очень уверенными в себе: еще бы — ведь даже Виннету заявил, что никто еще не видел в моих руках копья.

— Ты хочешь, чтобы я преподал им урок? — спросил я тихо апача.

— Да, они этого заслуживают. Ты знаком с моим двойным броском: одно копье посылается для обмана противника, а второе — точно в цель.

Я взял оружие с земли: копья были легкими и тонкими, но только на вид казались хрупкими, а сделаны они были из прочной древесины. Я мог ухватить все пять копий одновременно и взял их в обе руки, держа примерно так же, как держит канатоходец свой балансир. В такой позиции парировать подлетающие метательные снаряды новичку, конечно, очень трудно или даже опасно, ну а человеку опытному защищаться в таком положении в три раза легче.

Виннету дал знак к началу поединка. Я повернулся боком и притворился, что смотрю через озеро, но на самом деле не отводил глаз от противников, к которым повернулся левой стороной. За их спинами пылал яркий огонь, а за мной была темнота, так как наш костер уже погас. Значит, у меня было определенное преимущество, так как я буду видеть их подлетающие копья гораздо отчетливее, чем они мои. Их копья будут лететь со света, мои — из темноты.

Они тоже не двигались. Они ждали, чтобы я бросил копье первым, но я этого не собирался делать. Кто истратит свои копья, тот вынужден будет остаться стоять, представляя из себя отличную мишень, пока противники не растратят свой запас снарядов. Я хотел, чтобы они первыми бросили копья, а затем испытали бы смертельный страх.

Так прошло минут пять и еще пять. Мои враги стали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Они, пожалуй, и в самом деле решили, что глаза мои смотрят в сторону, а не на них, потому что Длинный Волос внезапно отступил на шаг, размахнулся и бросил копье. Мне тоже дозволялось сделать один шаг; я и сделал его в сторону, и снаряд пролетел мимо меня, так что его даже не нужно было отражать. Потом два раза бросал Сильная Рука и еще один раз — Длинный Волос. У каждого оставалось по три копья. Я слышал, как они упрекали один другого в том, что плохо целились, и крикнул им:

— Воины юма похожи на детей, неопытных и не умеющих думать: целятся они старательно, но все же подобными бросками никогда не попадут в меня.

— Олд Шеттерхэнд в самом деле так думает? — насмешливо спросил Сильная Рука. — Мы знаем, что он ничего не понимает в метании копий, хотя и признан мастером во владении другим оружием. Следующий мой бросок пронзит его. Есть у него какие-нибудь просьбы перед смертью?

— Да. Если я буду убит, то завещаю: дай Длинному Волосу десяток крепких пощечин, а потом позволь ему заплатить тебе той же монетой. И повторяйте это ровно десять раз, чтобы каждый из вас получил по сотне пощечин!

— Это я исполню сейчас же, но на тебе, вот этим копьем. Получай же!

Гнев пробудил его силу, но снизил точность прицеливания. Копье просвистело мимо, как и следующее, выпущенное Длинным Волосом.

— Я же вам говорил, — рассмеялся я, — что вы еще дети, которые позволяют увлечь себя гневу и не могут все спокойно рассчитать. Хочу вам сказать, как вы должны были поступить. Вас выбрали двоих не для того, чтобы вы бросали поодиночке. Одно копье отразить легче, чем два, летящих разом!

— Уфф! — крикнул Длинный Волос.

И такой же крик вырвался у Сильной Руки.

Они удивленно посмотрели друг на друга, потому что такая простая, само собой разумеющаяся истина не пришла им в голову. С моей стороны было не очень умно напоминать им об этом, но я не боялся, потому что вместе с Виннету упражнялся в отражении двух одновременно выпущенных копий. Одно из них надо парировать, а от второго уйти, сделав шаг в сторону. Конечно, метать их должны не мастера, иначе от гибели не уйти. Если оба метателя прицелятся точно в голову или в грудь, а один пошлет свой снаряд на долю секунды после другого, то первое копье еще может быть парировано, но второе попадет точно в цель.

По счастью, оба воина юма ничего не знали об этом. Они, правда, послушались моего совета, но при этом не договорились, куда надо целиться. Их копья летели не по одной траектории — удар моих копий, быстрый шаг в сторону, и меня не задело. Страх побудил их сразу же повторить маневр — и с тем же успехом или, вернее, неудачей. Теперь у них не осталось копий, в то время как у меня весь пучок сохранился в целости.

Виннету отошел от меня и приблизился к ним, чтобы с помощью своего ружья вынудить их остаться на месте, если им придет в голову спасаться от моих бросков бегством. Я же взял одно копье в правую руку, оставив четыре других в левой, и сказал:

— Теперь воины юма узнают, знаком ли Олд Шеттерхэнд с употреблением этого оружия. Вы поступили со мной нечестно, но это вам не помогло. Нечестного поступка не заметил даже мой брат Виннету, хотя каждый, у кого есть уши или глаза, сейчас же должен был бы обратить на это внимание.

— Нечестность? — спросил апач. — Какая? Я ничего не заметил.

— Разве против меня не направили десять копий? Десять против одного! А я получил только пять против двоих!

— Уфф! А ведь верно! — удивленно воскликнул он.

— Сосчитай! У них против меня было десять копий; я же против каждого из них имел всего два с половиной, значит, они вышли вооруженными в четыре раза лучше меня. Разве это справедливо?

— Нет, но никто об этом даже не подумал!

— Я подумал, но ничего не сказал, так как я уравняю наши силы. А теперь первый бросок!