Лэрри Макмуртри - Одинокий голубь

Звей посмеивался над дракой, будто они с Люком бы ли всего лишь разыгравшимися мальчишками, хотя нос Люка оказался свернут набок. Потом у Люка поднялась температура, и его начал бить озноб. Он со стонами катался по фургону, весь в поту. Выглядел он скверно, лицо было распухшим и черным. "Странно, – подумала Эльмира, – он так здорово наказан только за то, что захотел попользоваться мною.

Теперь такой опасности не существовало. Когда лихорадка у Люка прошла, он стал таким слабым, что едва мог повернуться. Звей уезжал на охоту, а Эльмира правила фургоном. Дважды фургон у нее застревал, и ей пришлось ждать Звея, чтобы он его вытащил. Звей казался сильнее любого мула.

С самого начала пути они не встретили ни одного человека. Однажды ей показалось, что она заметила индейца, наблюдавшего за ней с невысокого холма, но по том оказалось, что это антилопа.

Прошло две недели, прежде чем Люк смог выбраться из фургона. Все это время Эльмира носила ему еду и уговаривала поесть. Вся страсть, казалось, была из него выбита. Но все же он однажды сказал, наблюдая за Звеем:

– Когда-нибудь я его убью.

– Тебе не надо было в тот раз промахиваться, – заметила Эльмира, желая его поддразнить.

– Когда промахиваться? – удивился он.

Она рассказала ему о пуле, попавшей в индейку, но Люк покачал головой.

– Никогда не стрелял по индейке, – заявил он. – Я собирался бросить вас и уехать, но потом передумал.

– Кто же тогда стрелял? – спросила она. Люк не знал ответа.

Она доложила об этом Звею, но он уже забыл о том случае. Он не произвел на него слишком большого впечатления.

После этого, однако, она стала бояться ночей, потому что тот, кто попал в индейку, мог скрываться где-то в темноте. Она испуганно сжималась в комочек в фургоне и все время с нетерпением ждала, когда же они приедут в Огаллалу.

Пока они ехали через Территорию, Ньют постоянно ждал, что появятся индейцы, поскольку все ковбои только об этом и говорили. Диш утверждал, что там живут всякие индейцы и многие из них далеко еще не уничтожены. Это расстраивало Пи Ая, который предпочитал думать, что дни войны с индейцами остались в прошлом.

– Они не должны больше на нас нападать, – говорил он. – Гас рассказывал, что правительство им платит, чтобы они этого не делали.

– Верно, но ты когда-нибудь слышал об индейце, который бы делал то, чего от него ждут? – спрашивал Липпи. – Может, некоторые из них считают, что им за платили недостаточно?

– Откуда ты знаешь? – спрашивал Джаспер. – Где это ты видел индейца?

– Я повидал достаточно, – отвечал Липпи. – Как ты думаешь, кто проделал дыру у меня в животе? Индеец-апачи, вот кто.

– Апачи? – удивился Диш. – Где это ты нашел индейца-апачи?

– К западу от Санта-Фе, – ответил Липпи. – Я в тех местах торговал, ты же знаешь. Там я и на пианино играть научился.

– Не удивлюсь, если ты разучишься к тому времени, как мы доберемся до места, где оно есть, – сказал Пи Ай. Он чувствовал, что бесконечные равнины угнетают его все больше и больше. Обычно, когда он куда-то ехал, одна местность сменялась другой. Даже в этом случае сначала все было именно так. Первую часть пути они ехали через заросли, потом пошли глинистые холмы, затем другие кустарники, и наконец уже равнины. Но после ничего, кроме пустых равнин, им уже не попадалось, куда ни погляди, конца краю не видать. Он пару раз спросил Дитца, доедут ли они когда-нибудь до конца, потому что Дитц считался специалистом по расстояниям, но Дитц тоже вынужден был признать, что понятия не имеет, когда равнина кончится.

– Миль с тысячу, я так думаю, – предположил он.

– Тысячу миль? – поразился Пи. – Да мы пока дойдем, все состаримся и бороды себе отрастим.

Джаспер напомнил ему, что они делают по пятнадцать миль в день, так что тысячу миль они проедут за два месяца. Думать о расстоянии в месяцах показалось Пи более приятным, чем в милях, поэтому он какое-то время предпочитал этот способ.

– А когда это будет – через месяц? – однажды спросил он По Кампо, который считался еще одним надежным источником информации.

– Не волнуйся ты насчет месяцев, – посоветовал ему По Кампо. – Чего тебе по их поводу волноваться? Я бы больше волновался из-за отсутствия воды.

– Господи, да какая может быть засуха, – удивился Пи. – Льет постоянно.

– Знаю, – ответил По. – Но мы можем дойти до таких мест, где забудем, что такое дождь.

Он уже давно завоевал симпатию свиней Гаса. Хряк ходил за ним по пятам. Он стал высоким и тощим. Ав густа злило, что свиньи оказались такими неверными. Когда он вернулся в лагерь и увидел, что хряк взял в привычку спать поблизости от рабочего места Кампо, то позволил себе несколько ядовитых замечаний. Августа также раздражало, что ковбои стали относиться к По Кампо, как к оракулу.

– По, ты слишком низенький, чтобы далеко видеть, но я слышал, что ты можешь предсказать судьбу, – сказал он однажды утром, когда приехал позавтракать.

– Я могу иногда предсказывать судьбу, – признался По. – Но не думаю, чтобы я мог предсказать вашу.

– А я не хочу, чтобы кто-нибудь предсказывал мою судьбу, – заметил Джаспер. – Вдруг мне скажут, что я потону в реке Репабликан.

– А я бы хотел знать свою, – возразил Август. – Мне однажды предсказывала судьбу старая негритянка в Новом Орлеане, а они всегда говорят одно и то же.

– Наверное, она сказала вам, что вы никогда не станете богатым, но что вы и не будете бедным, – предположил По, взбивая яйца.

– Верно, – подтвердил Август. – Скучная судьба. Кроме того, стоит мне заглянуть в мой карман, я скажу то же самое. Я не богат, но и не беден, это точно.

– А что еще хотели бы вы узнать про свою судьбу? – вежливо поинтересовался По Кампо.

– Сколько раз я еще буду женат, – сказал Август. – Единственный интересный вопрос, верно? Мне плевать, в какой реке я утону. Это пусть Джаспер бес покоится. Я хочу знать свои брачные перспективы.

– Плюньте, – попросил По, – вот сюда, на фургон.

Август подошел к фургону и плюнул на бортик. На кануне По Кампо зачем-то поймал шестерых цыплят дикой курицы, и сейчас они бегали по фургону и пищали. По подошел и посмотрел на плевок Августа.

– Больше жен у вас не будет, – немедленно изрек он и вернулся к яичнице.

– Это обидно, – заметил Август. – У меня пока были всего две жены, и обе прожили недолго. Я-то считал, что хоть еще одна мне положена.

– Да вы на самом деле и не хотите еще раз жениться, – заявил По. – Вы, вроде меня, любите свободу. Ваша жена – небо.

– Ну, тогда она у меня суховата, – изрек Август, рассматривая безоблачное небо.

Хряк встал на задние ноги, поставив передние на бортик фургона. Он пытался разглядеть цыплят.

– Знай я, что ты такая непостоянная скотина, давно бы бекон из тебя сделал, – возмутился Август.