Лизелотта Вельскопф-Генрих - Токей Ито

— Ты знаешь, кто эти люди? Это Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная палочка, который умеет рисовать картины, и его краснокожий брат — Длинное Копье, шайен, которого он выкупил из резервации.

Понка кивнул.

— Боюсь, что Длинное Копье узнал тебя, — тихо добавил Боб на языке дакотов.

— Ему знаком мой шрам на лбу, который я получил еще ребенком в схватке с орлом. Но он будет молчать.

Тут они оборвали разговор, потому что Пит снова вышел из хижины и шел к ним. Боб и Джек безмолвно поднялись.

— Ну что ж? Отчего мы замолчали? — заговорил Пит. — Художник остался без денег, его бумажник уплыл вместе с курткой. Хочет с нами поехать в Рэндол, там он свяжется с банком и снова станет богат…

Спасшиеся скоро двинулись в путь. Пит уселся на своего гнедого, шайен Длинное Копье — на пегого. Боб держал наготове серого в яблоках для художника, который последним покинул хижину. Лошади поскакали, скороходы побежали, и никому уже не было холодно. А когда они наконец достигли форта Рэндол, то и сами они, и лошади, и оружие были сухие.

Путники подъехали к воротам. Страж засомневался, впустить ли художника и его спутника, и спросил, кто они.

— Дан Моррис и Длинное Копье — шайен.

Кто-то из вольных всадников по просьбе Пита сбегал к коменданту и вернулся, сообщив, что Моррис и его спутник — желанные гости на форту.

— Входите и вы! — покровительственным тоном позвал Пит обоих скороходов, Боба и Джека. — Вы несете у нас службу, и для вас найдется местечко в конюшне.

Боб Курчавый вопрошающе посмотрел на Джека-понку. Тот как будто выразил согласие, и предложение было принято. Группа разделилась. Пит с Моррисом отправились к коменданту. Длинное Копье и оба скорохода повели в конюшню лошадей. Индейцы и негр не сказали друг другу ни слова. Когда животные были размещены, Длинное Копье удалился. Боб и Джек взяли себе чистой соломы и улеглись в углу конюшни: они очень устали.

В середине дня в конюшне снова появился Длинное Копье. Он посмотрел лошадей и подошел к Джеку и Бобби.

— Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная Палочка хочет нарисовать Джека-понку.

— Бумага и краски гуляют вместе с мулом где-то на берегу Миссури, — ответил Джек. — Уж не поехать ли мне назад, поймать этого мула и доставить его художнику Моррису, Желтой Бороде?

Длинное Копье опустил глаза.

— Ты придешь? — только и спросил он.

— Я приду, — ответил после некоторого раздумья понка. Он проворно поднялся с земли и последовал за шайеном.

Длинное Копье провел понку через двор к похожему на башню строению. Светлое помещение, предоставленное художнику, видимо, обычно служило для наблюдения. Моррис сидел за столом и рассматривал какие-то бумаги.

Когда вошел понка, он поднялся, чтобы, как подобает, приветствовать своего гостя, предложил ему сесть, а когда уселся индеец, сел сам. Сея и Длинное Копье. Моррис предложил табаку. Понка и шайен набили трубки. Но и когда они сделали по затяжке, а художник раскурил дорогую сигару, — наверное, подарок коменданта, — разговор так и не завязался. Из окна комнаты открывался вид на территорию форта и окружавшую его холмистую местность. Все трое долго смотрели в окно, потом постепенно стали приглядываться друг к Другу.

Художник схватил маленький клочок бумаги, написал что-то и протянул пойке. Тот прочел: «Гарри-Токей Ито». Понка свернул бумажку, высек огонь и сжег ее.

— Что тебе от меня надо? — спросил он художника.

— Мы молчим.

— Я знаю. Иначе вы бы так и плавали в Миссури.

— Я просил тебя прийти. — Художник подыскивал наиболее простые и понятные для гостя слова; раскрашенное лицо индейца не позволяло видеть выражение его лица. — Мы в первый раз встретились с тобой тринадцать лет назад в палатке твоего отца Матотаупы. Ты был тогда еще мальчиком. Мы встречались с тобой потом еще два раза… Твоего отца дакоты изгнали, белые люди погубили его своим виски. А ты стал нашим разведчиком, и было тебе девятнадцать лет. Теперь тебе двадцать четыре, и ты вождь своего племени. Что с твоим отцом?

— Белый человек по имени Джим, эта лисица, которая называет себя еще Фредом Кларком, убил моего отца.

— Такой конец… — Художника передернуло.

И снова воцарилось молчание. Художник взял в руки один из листочков, лежащих перед ним на столе.

— Может быть, не к месту, — сказал он наконец, испытывая сомнения, — но все же тебе надо это прочесть. Ты слышал что-нибудь о племени сахаптин?

— Маленькое племя на северо-западе, — индеец снова раскурил погасшую трубку.

— Маленькое отважное племя. Сахаптин хотели переселиться за границу, в Канаду, чтобы их у нас в штатах не загнали в резервацию. В середине зимы они тронулись в путь, по снегу и льду брели они с женщинами и детьми, через горы. Много их замерзло и заблудилось, и границы достигла лишь горстка людей. Здесь у меня корреспонденция о выступлении вождя, когда ему пришлось капитулировать. — И художник протянул индейцу листок.

Тот медленно прочитал. Возвращая листок, он сказал:

— Большой Отец в Вашингтоне и многие маленькие отцы, которые помогают ему править, — удивительные люди. Они подобны всаднику, который тянет лошадь за повод назад и в то же время стегает ее. Они тратят много усилий, чтобы удержать краснокожих людей, и сами же мучают их в резервациях.

— Ты знаешь, что дакоты месяц назад должны были переселиться?

— Хау. В середине зимы.

Моррис задумался, стоит ли задавать другие волнующие его вопросы. И решил — стоит:

— Что будут делать дакоты?

— Об этом тебе надо спросить верховных вождей.

— Возможно, у тебя есть вопросы к нам… Джек?

— Нет. Или вы хотите мне сказать, по какому праву белые нарушают скрепленные священными клятвами договоры?

Художник опустил глаза.

— Тебе известно, — запинаясь произнес он, — что я не убил и не предал ни одного дакоту. Я не знаю, будете ли вы бороться против нашей армии, но если будете, вы потерпите поражение…

— Но может быть, — сказал Джек-понка, который в действительности звался Токей Ито и был дакотой, — может быть, ты знаешь, Далеко Летающая Птица, почему те самые белые люди, которые боролись, чтобы освободить негров-рабов, теперь борются за то, чтобы запереть дакотов в огромную тюрьму, которую они называют резервацией?

Художник пристально посмотрел на индейца.

— Негры остаются рабочей силой для наших фермеров и предпринимателей и в том случае, если они свободны. Дакоты же хотят устроить свое собственное государство и жить по таким принципам, от которых нет пользы для их хозяйства.

— Значит, раз люди не приносят вам пользы, им не надо и жить?

— Джек, победители в гражданской войне подверглись коррупции и зазнайству. Нами совершенно непостижимым образом распоряжаются республиканские стальные магнаты. Наверное, это когда-нибудь изменится, но для вас уже будет поздно…