Карл Май - Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья

У нас было, как уже сказано, три эскадрона. Во главе каждого из них стоял коларази, по-нашему ротмистр, которому подчинялись старший и младший лейтенанты. С этими девятью офицерами я устроил короткий военный совет, рассказав им, как обстоят дела.

Первый эскадрон должен был расположиться перед входом в ущелье. Я во главе второго намеревался обогнуть горный массив, чтобы блокировать выход из ущелья. Третий эскадрон получил задание занять вершины массива по обе стороны от ущелья и в случае необходимости открыть оттуда огонь. Этот эскадрон, выходит, должен был разделиться; одну его половину коларази поведет на правый склон горы, другую старший лейтенант выведет слева от ущелья. В тылу, где должен был занять позицию я, находились лошади, там же оставались солдаты плененного эскадрона, которых охраняли воины аяров. Если в самом начале схватки мне удастся освободить пленников, мы получим дополнительную сотню бойцов.

— Когда должна начаться атака? — спросил один из офицеров.

— Атаки как таковой не будет. Первому эскадрону ничего не надо будет делать — только отбросить врагов, когда они попытаются выйти из ущелья. Та же задача у второго эскадрона, если аяры попытаются выбраться через другой выход. Правда, я с частью солдат все же попытаюсь отбить у караульных наших пленных товарищей. Правда, это должно произойти без единого выстрела, так что нашу попытку и сражением-то назвать нельзя. Другие подразделения не должны торопиться и ввязываться в необдуманные схватки. Нам ведь не надо уничтожать врагов. Мы должны только взять их в плен. Поэтому избегайте кровопролития! Чем больше аяров погибнет, тем меньше у паши останется налогоплательщиков.

— Но надо же точно определить время, когда ты нападешь на стражу, чтобы освободить наших товарищей. Нам это необходимо знать!

— Верно. Я выбрал момент начала утренней молитвы.

— Ничего из этого не выйдет.

— Почему?

— Ты христианин и, наверно, не подумал о том, что мы обязаны молиться.

— Я так не думаю. Вы успеете и помолиться, и к бою подготовиться. Аяры совершают утреннюю молитву по правилам ханафитов [63] Ханафиты — последователи религиозно-правовой школы Абу Ханифы (ок. 699–767), прославленного знатока мусульманского права. Основным отличием этого течения в исламе является относительная терпимость к инакомыслящим и широкое пользование местным обычным правом, сложившимся еще в доисламские времена. Последнее способствовало тому, что ханафизм охотно принимали кочевники. . Вы начинаете молитву, как только на востоке появляется первый слабый проблеск зари. А у ханафитов молитва начинается позднее, когда можно видеть исфирар, то есть «желтый блеск». Значит, когда они только начнут свою молитву, вы будете уже готовы к бою. Как только аяры начнут молиться, я выйду вперед, чтобы освободить пленных. Да и вообще: одно наше появление так ошеломит сторожей, что они — по меньшей мере в первый момент — забудут о всяком сопротивлении. А позже плененный эскадрон будет освобожден, и мы сможем спокойно позволить врагам подойти к нам.

Я сделал еще несколько распоряжений, и мы выступили из лагеря, направившись к ущелью. Часа через полтора мы оказались в непосредственной близости от прохода в скалах и разделились. Первый эскадрон поскакал ко входу, предварительно выслав разведчиков. Второй эскадрон, разделившись надвое, стал взбираться по склону, а я с третьим поскакал вокруг, на южную сторону горного массива, где находился выход из ущелья. Там я приказал людям остановиться и пошел на разведку.

Аяры были сверхнеосторожны. Они и с этой стороны не выставили постов. Я прошел шагов двести по ущелью, так никого и не встретив.

Я приложил ладони рупором ко рту и трижды прокричал, подражая голосу грифа. Звук разнесся далеко по ущелью, и я был убежден, что Виннету его услышал.

Теперь оставалось дожидаться рассвета. Я выслал посты в ущелье, остальные конники расположились у входа. В соответствии с моими указаниями они вели себя сравнительно тихо. Только время от времени слышалось фырканье лошадей.

Время шло; луна давно исчезла, и звезды уже потеряли яркость. Начинало светать.

— Господин, нам можно молиться? — спросил меня коларази.

— Да, но, разумеется, потихоньку.

Все солдаты опустились на колени и исполнили предписанный ритуал. Тем временем зарево зари становилось все ярче, пока восточная половина неба не пожелтела. В глубине ущелья этого еще нельзя было видеть, но тем не менее оттуда послышался громкий, хорошо поставленный голос:

— Хай алас-сала… на молитву, вставайте ради спасения; молитва лучше сна!

Стало так светло, что мы могли оглядеться. Я быстро проскользнул в ущелье и прошел так далеко, как только смог, нисколько не боясь быть замеченным. Еще вчера я увидел, что ущелье не делало изгибов, а располагалось почти по прямой; я мог оглядеть его почти целиком.

Совсем недалеко от меня стояло довольно много лошадей. За ними лежали пленные, их не связали, но человек двадцать караулило их. Лагерь был разбит немного поодаль. Там все коленопреклоненными стояли на земле, пленники вместе со своими стражниками. Я поспешил назад и отобрал тридцать человек.

— Не говорите ни слова, — приказал я им. — Чем меньше шума мы наделаем, тем скорее с ними справимся. Не стреляйте, валите их на землю прикладами! И тут же назад.

Мы вошли в ущелье. Одноголосое чтение сменялось фразами, произносимыми всеми молящимися. Мы уже добрались до лошадей. Обежали лошадей и набросились, высоко подняв приклады, на охранников. От ужаса они остолбенели. Удар следовал за ударом. Двое или трое аяров все же вскочили и с криком побежали прочь, другие были повержены.

— Вставайте, люди! — крикнул я пленникам. — Вы свободны. Поспешите к лошадям; берите их за поводья — сколько каждый сможет — и уходите с ними вон из ущелья, где вас ждут освободители!

Они вскочили и побежали к лошадям. Каждый вскакивал на спину лошади, беря в повод еще одну или даже двух. После небольшого замешательства все вместе поскакали к выходу из ущелья. А из лагеря доносились крики ужаса и ярости; никому в голову не пришло продолжать молитву. Каждый хватал свое оружие и куда-то мчался, отчаянно крича. Но пленные с захваченными лошадьми уже вышли в открытую степь; у них не было оружия, а значит, они вынуждены были отойти назад. Я со своими солдатами выступил вперед. Мы разомкнулись на всю ширину ущелья, образовав несколько цепей, и дали предупредительный залп. Собравшиеся было идти на нас штурмом аяры отступили или, по меньшей мере, остались на месте, крича друг на друга и отчаянно жестикулируя. Но от растерянности это их не избавило. И тут раздался голос шейха. Он кое-как навел все-таки порядок, и мы увидели, как аяры уходят от нас вдоль ущелья. Но оттуда тоже раздались выстрелы; сверху, с обеих вершин, — также. Ущелье заполнилось ужасным воем и причитаниями аяров, столпившихся теперь в середине ущелья. Я выслал к ним лейтенанта. Он поднял вверх белый платок. Парламентеру я поручил пригласить шейха к нам, пообещав ему, что он сможет вернуться к своим в любую минуту. Однако он должен был отдать аярам приказ не стрелять, по крайней мере, до его возвращения.