Керк Монро - Перо фламинго

С тоской прислушивался он к голосам испанцев, которые бродили по крепости, заглядывая во все углы, где могли спрятаться французы. Внезапно вспыхнуло соседнее строение, и Ренэ, опасаясь быть замеченным, отступил за сваю.

Вдруг раздались громкие крики. Его увидели. Размахивая пиками, бежали к нему два испанских солдата.

Мальчик не растерялся. Он побежал, но не к тоннелю, а прямо к дверям дома. Ворвавшись в дом, он стремглав помчался по темному коридору и выпрыгнул в открытое окно в дальнем его конце. И как раз в эту минуту ворвались в дом его преследователи и начали обыскивать комнаты, громко призывая на помощь своих товарищей.

Выскочив из окна, Ренэ благополучно добрался до подземного хода и старательно прикрыл отверстие куском коры.

В то время, как он пробирался, словно крот, под землей, сбитые с толку испанцы метались по всем комнатам. На их глазах он вошел в дом, но никто не видел, как он оттуда вышел.

Наконец они пришли к тому заключению, что в доме есть потайная комната, и этой комнаты им не найти. Тогда по приказу Менендеса они подожгли дом, думая, что сжигают вместе с ним скрывшегося врага. Одно показалось им странным: когда пламя охватило дом, они не услышали ни воплей, ни стонов. После долгих размышлений сделали они такой любопытный вывод: гугенотов так часто сжигали на кострах, что все они привыкли переносить боль и умирать в молчании!

Дойдя до конца тоннеля, Ренэ осторожно высунул голову. Никого поблизости не было. Тогда он прикрыл куском коры вход в тоннель и, крадучись, стал спускаться к берегу. Было уже совсем светло, и мальчик боялся, как бы его не заметили из форта. Спустившись к самой реке, он пробирался то ползком, то по пояс в воде.

Прошло несколько часов. Он так устал, что с трудом переводил дыхание. Наконец вскарабкался на вершину утеса, откуда видны были окрестности. Оглянувшись, он увидел желтый испанский флаг, развевавшийся над фортом Каролина.

В устье реки стояли на якоре два маленьких судна – единственные, уцелевшие из всей флотилии, как думал Ренэ. Очень хотелось ему поскорее до них добраться, но ноги отказывались ему служить. Он растянулся на влажной траве и решил хоть часок поспать, а затем продолжать путь.

Во сне он метался и стонал – его преследовали кошмары. Прошло около получаса. Вдруг на опушке леса показалась группа индейцев, направлявшихся прямо к утесу. Это был отряд воинов семинолов, которых вел сильный Кат-ша. Рядом с ним шел Читта, а позади три пленника. Из них двое были французы, а третий юноша-индеец, бежавший со своим вождем из деревушки Селой и искавший защиты в форте. Когда испанцы ворвались в форт, эти трое спрыгнули с крепостной стены в ров и благополучно добрались до леса.

Здесь попали они в руки семинолов, которые не покинули этой страны, как думали французы, а спрятались в лесу и караулили, не выйдет ли кто-нибудь из форта. Один отряд семинолов уже отправился в обратный путь, в лесу оставалась только горсточка индейцев с Кат-ши во главе. Судьба столкнула их с тремя беглецами, и теперь они вели своих пленников к каноэ, которые были спрятаны у подножия утеса.

Приказав семинолам идти прямо к каноэ, Кат-ша вместе с Читтой стал взбираться на утес, чтобы оттуда осмотреть окрестности. Поднявшись на вершину, они услышали стоны Ренэ и подкрались к тому месту, где он лежал. Через минуту Ренэ проснулся и попытался вскочить. Попытка не удалась: руки и ноги его были связаны.

Неудивительно, что Ренэ испугался, когда встретился глазами с Читтой, который улыбался злобно и насмешливо. Переведя взгляд на его спутника, мальчик узнал Кат-шу и понял, что от этих двух семинолов ему не ждать пощады. Читта мечтал о мести: наконец-то попал в его руки тот, кто был виновником его поражения во время празднества Зрелого Маиса! Кат-ша также видел в нем врага: он знал, что Ренэ был в числе тех, кто напал на него с тыла, когда шел бой под стенами форта.

Ослабив путы на ногах пленника, они повели его к подножию утеса, где собрались остальные семинолы. С любопытством осмотрев мальчика, они отняли у него оружие, снова стянули ремнем ему ноги и бросили его в каноэ. Хотя Ренэ и успел заметить двух пленников-французов, но заговорить с ними ему не позволили.

Когда все успокоились, семинолы дали Ренэ есть и пить. Сначала Ренэ думал было отказаться от пищи и уморить себя голодом, но потом решил, что такой поступок граничит с трусостью.

«Нужно беречь силы, – подумал он. – Я попытаюсь убежать, если представится удобный случай». И он с аппетитом съел все, что ему дали.

Приняв решение бежать, он почувствовал себя гораздо спокойнее и, вытянувшись на дне лодки, попробовал заснуть. Вскоре индейцы к великому своему изумлению увидели, что их новый пленник спит сладким сном.

Пока было светло, семинолы не трогались в путь, но как только стемнело, они отчалили от берега и поплыли вниз по течению реки, направляясь к великим болотам Окифеноки.

Час спустя какие-то тени скользнули по воде мимо двух французских кораблей, которые все еще находились в устье реки. Это были каноэ семинолов. Никто их не окликнул, никто их не заметил, а через несколько минут они свернули в канал, который вел к солончаковым болотам.

Ренэ так никогда и не узнал, что он находился в нескольких шагах от Лодоньера, с тревогой его поджидавшего.

Лежа на дне каноэ, из которого его вытаскивали, когда индейцы раскидывали лагерь, Ренэ понятия не имел о том, куда его везут. Ему и в голову не приходило, что сейчас он совершает то же путешествие, какое несколько месяцев назад совершил вместе с Хас-се. С пленниками-французами ему так и не позволили общаться; он их даже не видел, так как они плыли в других каноэ, а на ночь всех троих привязывали к деревьям на значительном расстоянии друг от друга.

Дни проходили за днями. Ренэ внимательно всматривался в лица окружавших его индейцев, но только один из них, казалось, относился к нему сочувственно. Он был очень молод – почти мальчик, и Ренэ думал, что этим и объясняется его сочувствие. В действительности же это был тот самый молодой индеец, который бежал из деревушки Селой в форт Каролина и попал в плен к семинолам.

Завладев вместо двух тремя пленниками-французами, Кат-ша, нуждавшийся в рекрутах, предложил освободить юношу, если он согласен стать семинолом и войти в его отряд. Молодой индеец, которого звали Э-чи, Олень, притворился, будто на все согласен, но твердо решил бежать при первой же возможности.

Ренэ он узнал сразу, но постарался это скрыть и рад был, что мальчик его не узнает. Когда не было поблизости семинолов, Э-чи с состраданием посматривал на пленника, но заботился о том, чтобы не навлечь на себя подозрений. Иногда по ночам ему поручали сторожить пленных, и он умышленно обращался с ними грубо, хотя с нетерпением ждал случая заговорить с Ренэ.