Лизелотта Вельскопф-Генрих - Харка - сын вождя

Дирекция пыталась скрыть финансовые трудности, чтобы не будоражить людей. Но сведения о тяжелом положении цирка просачивались. Оно стало особенно ясным, когда жалованье заплатили с очень большим опозданием и размеры его были еще больше урезаны.

Ночью после одного из представлений, когда палатка была уже разобрана и уложена, а фургоны стояли готовые к отъезду, Матотаупа и Харка лежали в своих гамаках.

— Мы едем в Миннеаполис, — сказал Матотаупа сыну. — Я уже все посмотрел по карте. Этот город лежит в верховьях Миссисипи, в штате Миннесота. Там мы с тобой уйдем из цирка и поедем в прерии и леса.

Харка долго ничего не мог ответить от радости. Когда кони тронулись, застучали по дороге колеса и гамак начал раскачиваться, он сказал:

— Да, отец.

Город в верховьях Миссисипи нажил богатство на торговле пшеницей и мукомольном деле. Он вырос так же быстро, как росли и многие другие американские города после окончания гражданской войны.

Принадлежащая пожилой даме вилла была окружена садом. Одно из окон было открыто, и теплый весенний ветерок шевелил занавеску. У окна сидела маленькая девочка, личико ее раскраснелось от старания: она выполняла упражнение по чистописанию. Ровненькие буквы с правильным нажимом выстраивались на линейках тетради. На окне стояли цветы, жужжала пчела, привлеченная их запахом, но девочка ничего не видела и не слышала — она писала. Она не слышала и размеренных ударов маятника больших часов, не обращала внимания на голоса в соседней комнате, только время от времени она нетерпеливо отбрасывала светлый локон, то и дело спадающий на глаза. Ее лобик был даже влажен от усердия. Еще бы, если она хоть одну букву напишет не так как надо, ее не возьмут в цирк. Так сказала тетя Бетти.

Тетя Бетти вообще не хотела пускать девочку в цирк, хотя отец и разрешил и уже ушел за билетами. И конечно, она будет строго проверять ее урок, а если найдет к чему придраться, то можно лишиться такого удовольствия.

Наконец дописана последняя буква. Кэт посмотрела в тетрадку и осталась довольна. И только теперь окружающий мир для нее ожил: она услышала и пение птиц, и жужжание пчелы, и мерные удары маятника, и голоса в соседней комнате. У тети Бетти была в гостях ее старая подруга. Кэт откинулась на спинку стула и задумалась: какое платье ей надеть? Какие билеты купит отец? Конечно, в ложу, это ясно. Хотя у папы и не так много денег, как у тетушки Бетти, но он не любит казаться бедным. И это не его вина, что он небогат, виноваты во всем индейцы-дакоты. Эти разбойники и бандиты во время восстания спалили бабушкину ферму в Миннесоте. Кэт знала об этом не потому, что очень уж интересовалась деньгами, а потому, что ей об этом каждый день твердила тетушка Бетти. Тетушка была вдовой очень богатого мукомола. Она взяла к себе Кэт после того, как бабушка, у которой она воспитывалась после смерти матери, погибла во время восстания. По мнению тетушки, Кэт получила плохое воспитание на далекой ферме запада.

Отец Кэт был офицером, и, пока шла гражданская война, виделись они очень редко. Сейчас отец был в отпуске. Скоро он вернется из города, и, уж конечно, поход в цирк состоится.

Тетушка Бетти довольно громко разговаривала со своей подругой, и девочка невольно прислушивалась к ее словам.

— Ах, ты возьмешь Дугласа на вечернее представление… Ну, он юноша, это совсем другое дело. Но наша маленькая нежная Кэт, она пережила столько ужасов… ее нужно беречь. Я просто не понимаю отца. Разумеется, там верховая езда, потом вечером вдвое дороже билеты и собирается только избранное общество. Но это просто ужасно: смотреть на этих сиу-дакотов, этих убийц и поджигателей. Впрочем, люди таковы, что именно это их, может быть, и притягивает. Но как только я вспомню об убытках, которые мы потерпели в результате пожара… Кэт, прелестная малышка, стала нищей… И после случившегося смотреть на этих людей, фу, что я говорю людей, не людей — бандитов! Я считаю, что это необдуманно он решил. Это просто непедагогично. К тому же я не уверена, что Кэт настолько хорошо выполнила урок, что заслуживает поощрения. Я прошу тебя, купи билеты на это представление. Мой племянник расточитель, он не бережет свое состояние, и мне не хотелось бы, чтобы билеты покупал он. Хотя он, наверное, постарается это сделать.

— Ведь он, по-моему, за билетами и отправился…

— Все равно, я должна это сделать раньше его.

— Но ведь уже, наверное, все билеты распроданы. Ведь ты имеешь в виду вечернее представление?

— Да, и, разумеется, без Кэт.

— Дугласу будет очень обидно.

— Мне очень жаль, Анни, но не должны же дети всюду ходить с нами. Нужно иметь принципы, и только тогда можно воспитать настоящий характер.

Девочка, невольно слушающая весь разговор, не могла сдержать слез. «Ах, уж лучше разорвать эти каллиграфические упражнения! Но тогда будет еще хуже: тетушка Бетти опять станет говорить отцу, что его дочь очень плохо воспитана, и это испортит весь его отпуск».

И тут Кэт увидела в окно возвращающегося отца. Это был стройный мужчина среднего роста. Костюм, хотя и не слишком новый, сидел на нем безупречно. Отец тоже увидел Кэт, и его светло-голубые глаза засияли. Девочка сразу же постаралась уничтожить следы слез.

Когда Кэт позвали в соседнюю комнату, отец уже преподнес тетушке цветы, и она благодарила его, но так холодно, что девочка даже обиделась на нее. Подруга тети — госпожа Анни Финлей — поправила на Кэт платьице, пока тетушка ставила цветы в вазу. Благодаря жизнерадостности Сэмюэла Смита настроение обеих дам заметно улучшилось. Он сохранил жизнерадостность, даже пережив кошмарную ночь, когда потерял мать и еле отыскал свою дочь. Только побелела его голова. Седые волосы и молодое лицо! Люди, не представлявшие себе ужасов той ночи, находили этот контраст интересным.

— Я достал билеты на вечернее представление. И самое замечательное, тетушка Бетти, что мне удалось заполучить ложу рядом с семейством Финлей. Да, да, мы повстречались с мистером Финлей по дороге. Дети будут сидеть рядом.

— Но, Сэмюэл, ты подумай только, неужели ты решился взять Кэт на вечернее представление?

Тут уж вмешалась госпожа Финлей.

— Какая великолепная мысль с этими соседними ложами!

— Конечно, конечно, Анни, это прелестно. Но я только думаю… Кэт! Такое возбуждение вечером! Ребенок всю ночь не будет спать.

— Да, но у нас впереди святое воскресенье. Служба начинается в десять часов, — заметил Смит. — И потом номер «В саду лорда» — это специально для детей. А остальное — лошади. И ведь девочка сама умеет ездить верхом.

— Жаль, жаль… впрочем, как хочешь, Сэмюэл, ты отец… Но то, что мы будем сидеть рядом с семейством Финлей, — это великолепно.