Андрей Цепляев - Источник (Долг)

— Я уже принял решение.

— И вы уверены, что оно правильное?

Альвар смерил маэстре де кампо недовольным взглядом. Итальянец слишком часто стал ему перечить. Он по-прежнему исполнял приказы, был обходительным и вежливым, но по бегающему взгляду можно было догадаться, что его обуревает жажда действий. Ему надоело дарить дикарям побрякушки и подолгу объяснять то, что можно было узнать гораздо быстрее с помощью шпаги.

— Генерал-капитаном этой экспедиции назначили меня, — в сотый раз повторил Альвар, — и я не имею права принимать опрометчивые решения.

— Как скажете, сеньор Диас. Приказ генерал-капитана — закон.

Маэстре де кампо поклонился и чинно удалился.

— Они ведь не нападут? — спросил падре Умберто, судорожно теребя золотой крест.

— Сомневаюсь. Индейцы редко атакуют большие отряды первыми. К тому же мы пока не дали им повода.

Францисканец замялся, бесшумно шевеля мясистыми губами, и немного подумав, добавил:

— Я имел в виду итальянцев, сеньор Диас.

Полная ерунда. Все идет не так, как он изначально планировал. Ситуация выходит из-под контроля по вине одного человека, которому мало десяти тысяч дукатов. Альвар не удостоил священника ответом и зашагал прочь. Войдя в кормовую галерею, он был остановлен капитаном Бернардо. От неожиданности Альвар едва не отпрянул, воззрившись на рыцаря с недоверием. Тот стоял за углом возле лестницы в трюм. В руке у него был светильник. Золотистые лучи освещали изящные черты лица, придавая ему сходство с греческим Аполлоном. Бернардо дружелюбно склонил голову, попутно убрав сползшую на лоб волнистую прядь волос.

— Чем обязан, сеньор Бернардо? — спросил Альвар, боковым зрением выискивая притаившихся в галерее врагов.

За время путешествия он часто обращался к рыцарю напрямую, чтобы отдать приказ. Впервые Бернардо сам подошел к нему и, судя по бегающему взгляду, собирался говорить о чем-то, что касалось только их двоих.

— Напрасно вы так, сеньор.

— Объяснитесь, — строго потребовал Альвар.

Бернардо выглянул на палубу, потом заглянул в галерею, словно боялся, что их кто-то подслушивает.

— Как друг, я советую вам взойти на корму. Сейчас.

— Это еще зачем?

— Магистр послал меня к вам. Он ждет вас, чтобы обсудить дальнейшие планы.

— Нам нечего обсуждать. Я принял решение.

— Магистр очень просит вас прийти, — твердо произнес Бернардо, отчего просьба стала напоминать приказ. — Маэстре де кампо желает нам всем добра. Как друг, я советую вам к нему прислушаться.

— Как вы смеете? Вы и ваш господин! Как смеете советовать генералу-капитану, что лучше. Вам известны законы конкисты? Даже если мы не уполномочены нести дикарям слово Божье и открывать новые земли, даже если нас направляет Святой престол, а не его величество Фердинанд, это не значит, что можно менять строгие порядки установленные короной.

— Вы говорите о бумаге и только. Все меняется, сеньор Диас: и люди, и планы. История нас этом учит. Важно в нужный момент выбрать верную сторону, чтобы самому не стать историей.

«Ловко вывернулся», — подумал Альвар. Этот, в отличие от своих снобов-братьев, был достаточно умен и обходителен. Не удивительно, что именно его послали с такой «деликатной» миссией.

— К слову о верной стороне, — не меняя тона, произнес идальго. — Если бы не тот скользкий удар на Кубе, я бы сейчас разговаривал с капитаном Марко? Не так ли?

— Марко было дураком, а не рыцарем, — неожиданно вспылил Бернардо. — Глупый юнец, игравший в Амадиса Гальского [31] Амадис Гальский — герой цикла популярных европейских рыцарских романов основанных на бретонских сказаниях. . Сеньор Бароци хорошо знал его отца, только поэтому и взял сопляка в оруженосцы, а точнее в слуги.

— Почему же он сделал его капитаном в обход вашей милости, — едва не улыбнулся Альвар.

— Для магистра важнее те люди, на которых можно положиться. Не сомневайтесь, будь Марко жив, вы бы все равно говорили здесь со мной.

— Значит так.

— Именно, — закончил Бернардо, погасив светильник и шагнув к выходу. — Вам не следует более на меня полагаться, сеньор Диас. У меня один господин — великий магистр.

Рыцарь вышел на палубу, оставив после себя прозрачный дымок. Альвар посмотрел в потолок, туда, где в десяти футах его ждал Синискалько Бароци. Какая честь, должно быть, была ему оказана. Альвар покачал головой и спустился в трюм.

Прошло двадцать два года, а он никак не мог его забыть. Во снах Альвар Диас снова и снова возвращался к могиле учителя. Это казалось противоестественным, и все-таки идальго был вынужден признать, что иногда сердцем мужчины способна завладеть не только женщина. Хуан де Риверо был ему другом, наставником и отцом. Он открыл для него врата в мир, который так отличался от церковного двора, где Альвар провел детство, зубря латынь и мечтая о приключениях, которые пережил герой его юности — достославный Амадис Гальский. Неужели Хуан был предан? Предан другом, за которого готов был отдать жизнь. Антонио де Вентура никогда его не обманывал, а в юности даже помог добиться милости дона Лопеса де Ойоса, который перевел его из учеников в оруженосцы, тем самым позволив обучаться секретным приемам на несколько лет раньше других. Для ученика это считалось очень престижным. Как мог Диего де Вера назвать его клятвопреступником? Кем был этот бледнолицый андалусец, откуда он все знал и как к нему попал перстень Хуана?

Альвара разбудил вкрадчивый голос.

— Сеньор Диас, сеньор Диас…

Идальго открыл глаза. Он лежал в гамаке, укрывшись плащом. Рядом стоял Умберто Латура. В пухлой руке поднятой над головой священник держал масляный светильник. Гладкая тонзура отражала в низкий потолок оранжевый круг света похожий на нимб. На лице преподобного застыл испуг. Полные губы дрожали.

— В чем дело, святой отец?

— Они ушли. Сеньор Бароци и его люди. Ушли.

В зловонном трюме каравеллы кроме них не было ни души. Францисканец продолжал что-то бормотать. Альвар мучительно застонал, протер глаза и тряхнул головой. Последний месяц он спал по четыре часа в сутки, а порой и вовсе обходился без сна. Придя в себя, идальго еще раз глянул на Умберто и спросил:

— Куда ушли?

— В селение убивать индейцев.

Альвар выпрыгнул из гамака, затянул ремень, попробовал, легко ли ходит шпага в ножнах, и решительно шагнул к лестнице. В тот же миг он ощутил мягкое прикосновение.

— Нет! Туда нельзя. Дверь заперта. Ее сторожат караульные.

— Как он посмел! Это измена?

— Он сказал, что ваша осторожность погубит нас всех.

— А команда?

— А что команда? — Священник перекрестился. — Кто встанет на пути двадцати рубак? Некоторые даже примкнул к ним. Санчес, Мигель и колонисты с Кубы присягнули сеньору Бароци и уплыли с ним на берег. Капитан Пантоха пытался их образумить, но его связали и заперли в собственной каюте.