Карл Май - На Диком Западе

— Как до сих пор не украли у вас эту чудную лошадь? — удивился Разящая Рука.

— О, сэр, Блекки никому не дается, кроме меня, — отвечал юноша, лаская животное и проворно накладывая седло, — он загрызет всякого, кто только осмелится до него дотронуться. Уверяю вас, что он разбудил бы меня, если бы вы подошли ко мне с дурными намерениями.

Виннету кивнул головой.

— Он заметил меня, когда я подходил, — сказал он, — умная лошадь все время следила за мной. Она понимает, какой человек злой, а какой нет…

— Скажите, Вильям, — спросил Разящая Рука, — что это у вас за инструменты?

С этими словами он указал на кожаные пакеты, которые Кребс прикреплял к седлу.

— Здесь, сэр Олд, мотыги, лопата, топор и прибор для промывки золота.

— Где же мой сын думает копать золото? — спросил Виннету.

— На Бобровой реке.

Олд и Виннету снова обменялись несколькими фразами на апачском языке, после чего охотник сказал, качая головой:

— Ну, во всяком случае, я бы не советовал вам говорить об этом каждому встречному: это может привести вас к дурным последствиям.

— О, сэр, я очень хорошо чувствую людей. Кроме того, ваши имена уже знакомы — вдали от этих мест их произносили с уважением. Я от души рад этой встрече.

— Мой сын сказал хорошо! — одобрил Виннету.

— Идемте же, — предложил Олд.

Солнце уже поднялось над горизонтом. Дальние горные цепи курились в прозрачной дымке. Прерия ожила. Мириады насекомых оглашали ее разнообразным стрекотанием, а сверху неслись всевозможные звуки, издаваемые представителями пернатого царства.

Вдали, около горевшего костра, на котором варился кофе, виднелась группа охотников.

Появление нового спутника вызвало немалое удивление, но по обычаю никто не задавал никаких вопросов.

Разящая Рука назвал своих товарищей по именам, или, скорее, прозвищам, приобретенным ими во время жизни в прериях, и представил им юного золотоискателя.

— С каким удовольствием я выпью кофе! — воскликнул Вильям.

— Разве вам давно не приходилось его пить? — поинтересовался Бауман.

— Мне не советовали раскладывать костер, — отвечал Кребс, — чтобы не привлекать чьего-либо внимания, поэтому и кофе приходилось пить очень редко.

Виннету, несмотря на свое обычное самообладание, с трудом скрывал любопытство, которое вселял в него новый компаньон предприятия, и внимательно следил за ним во время завтрака.

Разящая Рука один из всех прекрасно понимал, чем вызвано любопытство апачского вождя. Ему самому чрезвычайно хотелось узнать, откуда Вильяму Кребсу известна тайна апачского вождя. Несомненно, что Вильям Кребс знает о золотых россыпях Бобровой реки, что, как он и сам говорил, являлось целью его путешествия.

Но если тайна известна Кребсу, значит она могла быть известна и другим людям?!

Выяснить этот чрезвычайно важный вопрос, по мнению Олда, было необходимо: в городах западных штатов всегда полно всевозможных авантюристов, не брезгующих никакими средствами для наживы. Если молодой человек говорил о своем предприятии, если, собираясь в экспедицию, он не проявил должной осторожности, — надо ожидать, что по его следам идет шайка отчаянных негодяев. Подобная встреча гораздо опаснее, чем возможность столкновения с индейцами: авантюристы лучше вооружены, отважнее их и, главное, неразборчивы в средствах…

Весьма понятно, почему подобная шайка, знающая о цели поездки молодого человека, не только не нападала на него до сих пор, но даже и охраняла его: если бы Вильям Кребс погиб, вместе с ним погибла бы и его тайна! Этим в глазах Разящей Руки объяснилось и то загадочное обстоятельство, что с неопытным и беспечным человеком до сих пор не случилось никакого несчастия, — он был под бдительным надзором.

Итак, выяснить это обстоятельство было совершенно необходимо.

Как только отряд тронулся в путь, Олд подъехал к вождю.

— Надо остерегаться! — сказал он.

Виннету осадил лошадь, и оба они незаметно удалились от своих товарищей.

— Что хочет сказать Разящая Рука? — спросил вождь.

— Молодой человек неосторожен.

Виннету наклонил голову в знак согласия.

— Он едет из города, по дороге он проезжал много селений и мог проговориться о цели своего путешествия.

Виннету кинул на охотника тревожный взгляд:

— Пусть мой брат говорит!..

— В селениях и городах много дурных людей — они могут следить за молодым человеком и, вероятно, следят. Надо быть осторожными.

Вождь подумал с минуту.

— Как думает мой брат, — спросил он, — откуда молодому юноше могла стать известна великая тайна апачских вождей?

— Я сам думал об этом; он, видимо, не хочет признаться…

— Почему?

— Может быть, он связан словом.

— Слово надо хранить.

— Что же скажет мой брат?

— Виннету и Разящая Рука будут осторожны.

— Говорить ли об этом другим?

— Нет.

— Так же думаю и я.

— Но пусть мой брат поговорит с молодым человеком.

— Хорошо.

— Пусть он постарается узнать, как вел себя молодой человек дорогой.

— Хорошо.

— Разящая Рука поедет впереди. Виннету останется сзади.

Олд поехал вперед и догнал отряд.

Вильям Кребс, как и следовало ожидать, быстрее всего сошелся с сыном старого Баумана — Мартином. Оба юноши ехали рядом и вели оживленный разговор. Великолепная лошадь Вильяма вызывала всеобщее удивление.

— У меня хорошая лошадь, — сказал Олд, подъезжая к ним, — но, мне кажется, она никак не идет в сравнение с вашей.

— Еще не было коня выносливее, быстрее и умнее моего Блекки! — отвечал юноша, гладя лошадь по шее.

Благородное животное повернуло голову и взглянуло на своего хозяина, как бы понимая, что речь идет о нем.

— Не будет ли нескромным узнать, где вы могли достать такую красавицу?

— Я сам воспитал ее.

— В Америке чистокровные арабские лошади очень редки.

— Она привезена из Европы.

— Кто же ее привез?

— Конечно, я.

— Значит, вы не американец?

— Я англичанин.

— Простите, но я все-таки удивляюсь, как могли решиться родители пустить вас одного, неопытного и молодого, в такой опасный путь.

— Мои родители в Англии! — с грустью произнес юноша.

— А вы ищете счастья в Америке?

— Богатства!

— На что оно вам?

— Мне — оно не нужно.

— Если вы приехали в Америку без всяких средств, то как вы могли перевезти и свою лошадь?

— Это она меня перевезла.

— Она?!

— Да.

— Я не понимаю вас.

— Ничего нет проще: мой Блекки и в Англии считался знаменитейшей лошадью. Когда мой отец внезапно потерял все состояние надо было подумать о продаже Блекки…

— Продать такую лошадь?..

— Что же было делать? — с грустью отвечал Вильям. — Один из нью-йоркских богачей предложил за нее двадцать тысяч долларов…